Последний солдат Третьего рейха

Мы попытались сдвинуть с места «Фольксваген», но это оказалось нам не под силу. Тогда его вытащили из сарая и бросили гранату. Через секунду автомобиль разлетелся на кусочки. Появились новые машины. Мы не могли понять, что происходит. На юго-востоке не утихали взрывы. Шоссе, проходившее через колхоз, теперь оказалось забито. Когда грузовики останавливались, я спрашивал, не знают ли солдаты про мою роту, но никто о ней и понятия не имел. Кажется, мои товарищи по 19-й роте успели уйти далеко на запад.

Теперь я снова повернул на запад, оказавшись в машине в обществе солдат, собранных из нескольких пехотных подразделений. Мы, по-видимому, ехали параллельно линии фронта, перпендикулярно к позициям русских, которые с севера начали наступление в южном направлении, надеясь окружить наши войска, находившиеся по-прежнему в треугольнике Воронеж — Курск — Харьков. Полтора дня мы ехали на машинах, которые использовались в России со времен немецкого наступления 1941 года.

Нашим войскам пришлось бросить большое количество грузовиков, тракторов и танков.

Особенно тяжело приходилось танкам: они оказались в таких условиях, которые и в голову не могли прийти их разработчикам. Нередко можно было наблюдать, как один танк тащит за собой пять грузовиков. Но когда русские перешли в контрнаступление, стало понятно, что наши легкие танки не могли соперничать со знаменитыми Т-34, намного превосходившими «Марк-2» и «Марк-3». Позже у нас на вооружении появились «Тигры» и «Пантеры», способные противостоять Т-34 и KB.

К сожалению, на земле, как и в воздушных боях, нам приходилось сражаться с превосходящими силами противника, да к тому же на двух фронтах. По существу, оборонялась крепость, периметр которой составлял пятнадцать тысяч километров. Вот лишь один пример. Во время боев на Висле, к северу от Кракова, двадцативосьмитысячная немецкая армия при поддержке тридцати шести танков «Тигр» и двадцати «Пантер» оказалась бессильна против двух мощных советских армий, состоявших из шестисот тысяч солдат и семи полков, в распоряжении которых находилось тысяча сто танков различных наименований.

К полудню следующего дня мы прибыли в деревушку, расположенную милях в пятнадцати северо-восточнее Харькова. Называлась она Учены, или как-то в этом роде, точно не помню. Повсюду горели деревни, и, судя по доносившимся звукам, поблизости все еще кипел бой.

Легковушка офицера, взявшего нас с собой в колхозе, прошла вперед. Мы вышли из грузовиков. Впереди, на расстоянии восьми километров, мерцала освещенными ракетами линия фронта. Солдаты, вышедшие со мной, прислонились к изгороди и вытащили из рюкзаков запасы пищи. Их лица ничего не выражали. Мне же никогда не удавалось вести себя безразлично перед лицом опасности; тем не менее я попытался скрыть охвативший меня страх. Возможно, остальные тоже не желали показать, что боятся. Вернулся офицер; два фельдфебеля переписали наши имена. Затем нас разделили на отряды по пятнадцать человек под командованием сержанта или обер-ефрейтора. Офицер вскарабкался на сиденье машины и обратился к нам, не тратя попросту слов:

— Противник отрезал нас от линии отступления. Чтобы обойти врага, нам пришлось бы повернуть на север, в равнину, где нет дорог. Там нам конец. Поэтому, чтобы занять наши новые позиции, которые уже близко, придется прорывать блокаду. После чего вы станете обороняться до новых приказов. Удачи! Хайль Гитлер!

Я было собрался объяснить, что состою в транспортном полку, но понял, что это бесполезно. Раскрыли ящики с боеприпасами, распределили их содержимое. Мои карманы были заполнены до отказа; мне достались две гранаты, с которыми я не умел обращаться. Все вместе вышли на край сгоревшего села. Часть солдат занялась ранеными. Дымились обгоревшие немецкие машины. Лейтенант приказал мне и еще пятерым солдатам идти с ним. Мы двинулись по длинной улице, которая почти не пострадала. Раздался свист от летящего снаряда, и мы бросились на землю. Он разорвался где-то в центре села, в семистах-восьмистах метрах от нас. Осколки посыпались между двумя рядами зданий.

Мы шли в течение пятнадцати минут, придерживаясь строений. Неожиданно раздалась автоматная очередь. Из облака дыма вышло несколько человек.

— Берегись! — закричал лейтенант.

Мы бросились на землю, готовясь открыть огонь, но остановились, увидав немецкую форму. К нам на подмогу уже бежали другие солдаты.

Солдаты из отряда, который мы сначала приняли за русских, подбежали ближе.

Я увидел, как один из них, без ружья, держался за правое бедро обеими руками. Он упал, поднялся снова и снова упал. За ним плелись еще двое. Я услыхал крик:

— Ко мне!

Этот возглас раздался на моем родном языке. Тут стрельба возобновилась. Часть отряда бросилась в укрытие, но двое продолжали бежать к нам, невзирая на опасность. Они добежали до двери сарая, без труда вышибли ее и встали в проеме, ругаясь по-французски.

Не думая об опасности, я перебежал улицу и, подобно урагану, оказался рядом с ними. Солдаты не обратили на меня ни малейшего внимания.