Последний солдат империи. Юрий Дмитриевич Маслюков в воспоминаниях современников

Современные руководители часто начинают спорить – мол, у вас неверные данные, вы не в тех ценах считаете… А что значит «не в тех»? Цены, как известно, для всех были одни и те же. Тот же токарный станок что колхозу, что оборонному заводу стоил одинаково. Методика оценки стоимости зданий и сооружений была едина – что для свинофермы, что для фабрики. Никто не спорит с тем, что на оборонную отрасль работали другие отрасли промышленности, но что касается процентов от ВВП, от бюджета – это были очень скромные проценты. Конечно, денег у оборонки было намного больше, чем сейчас, однако нельзя сказать, что их было неограниченное количество. И, между прочим, на эти деньги многое делалось. Например, самолет МиГ-29 в 1985 г. поставлялся в Советскую армию по цене 8 млн 160 тыс. рублей. И в то же время те же МиГи продавали Индии по 24 млн долларов. Танк Т-72 поставляли в армию примерно по 270 тыс. рублей и продавали за границу по цене более 1 млн долларов за единицу. То есть оборонка абсолютно окупала себя. Разница лишь в том, что маржа в те времена была государственной, а сейчас она частная, да и цены на внутреннем рынке сегодня зачастую выше экспортных.

Инициированная Маслюковым программа демилитаризации помогла перестроить макроэкономическую структуру так, что 58%мощностей оборонного комплекса стало работать на перевооружение отраслей легкой и текстильной промышленности, предприятий общественного питания, медицины. Статистические данные за 1990 г. показали снижение темпов роста в промышленности, но одновременно – мощный прирост показателей по «группе Б». Колоссальный научный потенциал, накопленный в оборонке, начал реализовываться в гражданской сфере: разрабатывались сложнейшие высокотехнологичные приборы, манипуляторы для переливания крови и т.п. В июне 1991 г. завершились испытания телевизоров пятого поколения, которые ничем не отличались от существовавших тогда «филипсов» или «панасоников». По расчетам Юрия Дмитриевича, на отладку их производства должно было уйти около года – и в 1992 г. отечественные заводы перешли бы на выпуск телевизоров, по качеству не уступающих зарубежным аналогам, при этом цены на них были бы гораздо более привлекательными. Вероятно, если бы все начатые Маслюковым реформы продолжали идти своим чередом, как запланировано, наша сегодняшняя реальность была бы иной. Но – не хватило времени. Как ни печально, по иронии судьбы выполнение этих программ, рассчитанных до 1995 г., было свернуто именно тогда, когда они начали давать конкретные результаты.

* * *

Сегодня, когда обсуждают проблемы науки, часто говорят об утечке мозгов. Действительно, из-за недостаточного финансирования мы потеряли практически целые поколения научных работников. Но дело не только и не столько в этом. Главная проблема отечественной науки сегодня – невостребованность результатов исследований экономикой и обществом. С некоторых пор наука продолжает оставаться непонятной и никому не нужной «вещью в себе». Экономика современной России устроена так, что наука ей вроде как и не нужна, несмотря на все президентские комиссии и призывы к модернизации. Деньги все равно приносят не фундаментальные исследования, а нефть и газ. Реальная востребованность научных результатов изменила бы все – нашлись бы и деньги на развитие институтов, и научные работники, вырос бы престиж профессии ученого.

Надо заметить, что в советское время создание высокотехнологичной электроники было сопряжено с определенными трудностями, в том числе внешнеполитического характера. Жорес Иванович Алферов рассказывал, как столкнулся в своей работе с деятельностью так называемой «Комкон» – комиссии по экспорту в СССР и страны СЭВ, которая фактически препятствовала любому импорту современных установок в страны с коммунистическими режимами: