Последний солдат империи. Юрий Дмитриевич Маслюков в воспоминаниях современников

Видите ли, когда началась конверсия, в основном все было организовано не пойми как, то есть на уровне «а что бы вы могли сделать?». Каждый делал все что мог, но ведь по большому счету никто просто не знал, что он должен делать и зачем это надо. У Маслюкова все было продумано в подробностях: что разрабатывается, сколько штук надо сделать, на какие предприятия это пойдет. Он прекрасно понимал, что основа функционирования системы – постоянное обновление, динамика. А для обновления необходима концентрация человеческих, финансовых и производственных ресурсов. Поэтому он не сковородки делал, к чему призывали когда-то недалекие люди, а технологическое оборудование. Маслюков считал, что для того, чтобы решить проблему с товарами народного потребления и продовольствием, нам нужно переоснастить предприятия соответствующих отраслей, и именно этим и занимался. Кроме того, обычной была такая практика (и Маслюков всегда был ее сторонником): если есть завод, который выпускает технологическое оборудование, его намеренно планировали убыточным – чтобы его продукция стоила очень дешево и ее могли купить любые заводы. А вот уже они из прибыли от своей наукоемкой продукции этот завод дотировали.

Мы привыкли считать, что военно-промышленный комплекс СССР был своего рода огромным пылесосом, выкачивающим средства из экономики, – на эту тему много и эмоционально говорили в конце 1980-х гг. Однако знакомство с сухими цифрами заставляет взглянуть на картинку под другим углом: на самом деле стоимость основных фондов девяти отраслей оборонной промышленности составляла всего около 6% от стоимости основных фондов всех предприятий страны. Процент ВВП, направлявшийся на оборону, был вполне приемлемым, даже чуть ниже, чем в Соединенных Штатах, не говоря уже об абсолютных цифрах – в денежном выражении наши военные расходы были заметно меньше.