Последний штрафбат Гитлера. Гибель богов

Нет, русские здесь не прорвутся, заключил Юрген, въяве представив перипетии будущего боя. По крайней мере, русские не прорвутся через позиции, занимаемые их батальоном. Они будут стоять до конца, позиция это позволяла. А когда русское наступление захлебнется, они перейдут в контратаку, вот тогда и посмотрим, кто кого, кто сможет устоять против напора их 570-го ударно-испытательного батальона.

Так взбодрив себя, Юрген перевел взгляд вправо. Там, вдали, был плацдарм, захваченный русскими на западном берегу Одера. Еще один такой же плацдарм был севернее, его не было видно за выступами соседних холмов. Плацдарм казался пестрым пятном на белой ленте скованной льдом реки. Там копошились темные фигурки, похожие издали на навозных жуков, которые зарывались вглубь, выбрасывая кучи земли и добавляя черной краски в прекрасный зимний пейзаж.

С противоположного берега Одера к плацдарму тянулись тонкие прямые стрелы, на острие которых тоже копошились темные фигурки. Эти походили на паучков, прядущих свою нить. Русские укладывали на лед деревянный настил, они, похоже, собирались перебросить на плацдарм тяжелую технику. Тяните, тяните, усмехнулся Юрген, не сегодня-завтра река вскроется, пойдет ледоход, сметет ваши мосты. Опять наведете — паводок начнется, опять снесет. Русские солдаты на плацдарме были во много худшем положении, чем немецкие в крепости, у них не было крепостных стен, теплых помещений и мощной артиллерии. Они были обречены на заклание. Юрген даже посочувствовал по-человечески этим бедолагам, ведь они были, скорее всего, такими же штрафниками, с русскими штрафниками он уже сталкивался на фронте, отчаянные парни, смертники.

Сзади раздался шум самолета. Юрген с некоторым удивлением задрал голову. За последние месяцы он уже привык, что самолеты летят с востока, исключительно русские. Если самолеты летели с запада, то это были те же русские самолеты, возвращающиеся после бомбежки тыловых объектов. Хуже всего были самолеты, летевшие вдоль линии фронта, эти прилетали по их душу, они бомбили и расстреливали их позиции.

Это был «Филин», его нельзя было спутать ни с каким другим самолетом из-за прямоугольной рамы. Он пролетел в сторону русских позиций, сделал над ними неспешный круг, рассматривая расположение частей, потом еще один, как будто нарочно провоцируя русских на какие-либо ответные действия, и, не дождавшись ни залпов зениток, ни появления вражеских истребителей, издевательски помахал крыльями и полетел обратно в сторону Берлина.

Юрген остался на вершине холма. Он ждал продолжения, он отказывался думать, что «Филин» прилетал лишь для разведки. Летчики не обманули его ожиданий. Через четверть часа прилетели три «Штуки» и разбомбили строящиеся мосты, взломав лед на Одере. Вслед за ними появилось звено «Убийц», «Фокке-Вульфов» FW 190. Юрген держал их за истребителей, за что они и получили свое прозвище, но у этих были подвески с бомбами, которые они и сбросили на плацдарм. Земля там вздыбилась, невозможно было представить, что в наспех отрытых окопах остался кто-нибудь живой. А русские зенитки по-прежнему молчали, похоже, русские не успели подтянуть их, они слишком быстро наступали. Если дело так и дальше пойдет, то через день от русских плацдармов ничего не останется. С этой стороны им тоже не будет грозить никакой опасности. Им не ударят во фланг, а лобовой удар они выдержат, вновь подхлестнул себя Юрген.

Пора было спускаться с небес на землю. Он пошел по вырубленным в скате холма ступенькам вниз, к первой линии укреплений. Их созданием занимались жители окрестных деревень и военнопленные: первые не имели опыта, вторые — желания. Руководил ими, судя по всему, штабной офицер, знакомый с принципами устройства фортификационных сооружений по учебнику, просидевший всю войну в тылу и никогда не бывавший на передовой.

Траншеи были прорыты хаотично и бестолково, ходы сообщения к передовым постам и гнездам наблюдателей были лишь намечены и имели глубину в один штык лопаты. Недоставало бетонированных огневых точек, да и имевшиеся были неудачно расположены, их амбразуры имели узкий обзор, так что на поле будущего сражения образовалось несколько мертвых зон, не таких мертвых, каких следовало — они не простреливались пулеметами. Нужники представляли собой неглубокие выемки в траншеях, без перекрытия и дверей, это никуда не годилось.

Пришлось им самим все достраивать, перестраивать и обустраивать по-своему. Это была грязная работа. Пробившись сквозь промерзший слой почвы, они натыкались на напитавшуюся водой глину, которую нельзя было толком подхватить лопатой и которая быстро превращалась под их сапогами в жидкое желе. Они вычерпывали его, освобождая место для сочившейся со стен траншеи воды.

— Воды по щиколотку, — доложил Юргену Целлер, — а надо углублять еще сантиметров на сорок. По колено в воде стоять будем?

— Первый раз, что ли? — протянул Юрген. — Вот, помню, в Белоруссии… Там сплошные болота. Засасывают лучше француженки, по самые яйца.

— Я южнее воевал, — вставил Целлер, — там украинки были, это я тебе скажу…