Последний рубеж. Роковая ошибка

– Но вы же не знаете. Вы не знаете наверняка, что она была… ну это самое.

– Полагаю, что знаем.

Ей бы – роскошная плоть, никаких мыслей, счастливая, как дитя, – резвиться подобно «рубенсовской женщине» в какой-нибудь идиллической декорации вместо того, чтобы дрожать, как желе, здесь, в пабе.

– Сестра Джексон, – сказал он, – почему вы не сказали ни коронеру, ни полиции, ни вообще кому бы то ни было, что в тот вечер заходили в двадцатый номер около девяти часов и видели миссис Фостер спящей в своей постели?

Она несколько раз открыла и закрыла рот, словно рыба, выброшенная из воды.

– А меня никто не спрашивал, – ответила она наконец. – С какой стати я должна была это говорить?

– Вы уверены, что миссис Фостер спала?

И снова ее губы зашевелились беззвучно, прежде чем она произнесла:

– Конечно, уверена.

– Она не спала, не так ли? Она была мертва.

Распашная дверь открылась, и в паб вошел Бейзил Шрамм.

– Я так и думал, что найду вас здесь, – сказал он. – Добрый вечер.

Глава 8 Кладбище (II)

– Вы позволите присоединиться к вам? – спросил доктор Шрамм. Складки, пролегавшие у него от ноздрей к уголкам рта, стали еще глубже. Ухмылка получилась почти мефистофельская.

– Прошу вас, – сказал Аллейн и, повернувшись к медсестре, добавил: – Если сестра Джексон не возражает.

Та сидела, поджав губы, смотрела в пустоту перед собой и молчала.

– Молчание – знак согласия, – пошутил доктор Шрамм. – Я надеюсь. – И сел за стол.

– Что будете пить? – спросил он.

– Я – больше ничего, благодарю вас, – ответил Аллейн.

– На службе?

– Увы.

– Точно?

Сестра Джексон встала.

– Боюсь, мне надо идти, – обратилась она к Аллейну, с сомнительным успехом стараясь сохранять светскость манер. – Я и не думала, что уже так поздно.

– Еще не поздно, – сказал Шрамм. – Сядьте.

Она села. Первый раунд – за доктором, подумал Аллейн.

– Звонок возле вас, Аллейн, – продолжил Шрамм. – Будьте любезны.

Аллейн нажал кнопку на стене у себя над головой. Шрамм наклонился вперед, на Аллейна сильно пахнуло виски, он заметил, что глаза у доктора налиты кровью и взгляд не вполне сфокусирован.

– Я случайно проезжал мимо, – небрежно пояснил тот и, склонив голову к сестре Джексон, добавил: – И заметил вашу машину. И вашу, суперинтендант.

– Сестра Джексон оказала нам любезность прояснить кое-какие детали.

– Это, кажется, называется «оказать помощь следствию»? Как правило, в нехорошем смысле.

– Вы начитались желтой прессы, – пошутил Аллейн.

Подошел официант. Шрамм заказал большой скотч.

– Уверены, что ничего не хотите? – уточнил он, обращаясь к соседям по столу, потом снова к официанту: – Поправка: принесите два больших скотча.

– Только не для меня. Это точно, – сказал Аллейн.

– Два больших скотча, – повторил Шрамм, повысив голос. Официант с сомнением взглянул на Аллейна.

– Вы слышали, что я сказал, – упорствовал Шрамм, – два больших скотча.

Аллейн решил, что это тот случай, когда следует стерпеть лишнюю каплю сумасбродства. Одно неверное движение с его стороны – и он все испортит.

За столом воцарилась полная тишина. Официант ушел и вернулся. Громко тикали настенные часы. Доктор Шрамм очень быстро прикончил первый из двух стаканов и, продолжая улыбаться, принялся за второй. Его он пил медленно, сосредоточенно, смакуя, покачивая содержимое. Сестра Джексон сидела абсолютно неподвижно.

– Что она вам тут рассказывала? – вдруг требовательно поинтересовался Шрамм. – У этой дамы богатая фантазия, вы должны это иметь в виду. Если быть совсем-совсем честным и откровенным, она первостатейная лгунья. Не так ли, милая?

– Вы следили за мной.

– Прошло много времени, с тех пор как я перестал это делать, дорогая.

На миг Аллейн представил, как приятно было бы врезать доктору Шрамму.

– Вынужден настаивать, – сказал тот. – Вы уж простите, но сами видите, как складывается обстановка. Я отлично отдаю себе отчет в том, что вы подумаете, будто у меня был мотив для совершения этого преступления, если преступление и впрямь имело место. Поскольку я наследник – постольку я и подозреваемый. Конечно, бесполезно с моей стороны говорить, что я сделал предложение Сибил не, – он наставил указательный палец на Аллейна, – не потому, что позарился на ее деньги, а потому, что любил ее. Да, любил, и именно в этом, – он уставился на сестру Джексон, – вся беда. – Речь его разносилась теперь по всему залу и напоминала монолог пьяного комического персонажа какой-нибудь пьесы. – Тебе бы хотелось, чтобы все было именно так. Тебе бы хотелось верить, что я вернулся из Лондона раньше и убил ее ради денег. Ты же настоящая рехнувшаяся сука. Господи, ты ведь даже грозила, что сама до нее доберешься. Что, не правда? Ну, грозила ведь? Где этот чертов официант?

Он встал, навис над столом и, опираясь на него левой рукой, правой нажал кнопку на стене над головой Аллейна, вдали послышался звонок. Лицо Шрамма находилось в трех дюймах от лица Аллейна. Сестра Джексон съежилась на своем стуле.

– Какая мерзость! – воскликнула она.