Последний поцелуй (ЛП)

Мы молчим по дороге в аэропорт. Не знаю, о чём думает Василий, а я думаю о своей кепке и ноутбуке. Мне кажется, что меня лишили всех утешающих предметов, которые мне нравятся. Меня не волнуют люди, которые нас преследуют. Всё, о чём я могу думать – это возвращение в отель за моей кепкой. И может быть, за ноутбуком. Может быть.

Я не врала Василию, что мне тяжело работать без моих талисманов. Мне нравится, чтобы всё было в порядке. Вещи должны быть на своих местах, чтобы мой мозг функционировал оптимально. Моя кепка – часть рабочего процесса. Я сажусь, надеваю кепку и наушники, и ничего не слышу. Мне нравится тишина, а наушники заглушают всё. Мышка должна быть под углом девяносто градусов справа от клавиатуры. А клавиатура должна быть с цифровой панелью. Мне нужен достаточно большой стул, чтобы я могла скрестить ноги. И я должна работать без перерыва.

У меня должно быть всё это, чтобы работать. И факт, что больше так не будет, наполняет меня страхом.

Даже ужасный Хадсон, который держал меня взаперти два года, разрешал надевать мне мою кепку. Что дальше? Кто-нибудь попытается заставить меня съесть что-то красное? Или жёлтое? Или меня лишат средства для дезинфекции рук?

Машина останавливается, и Василий указывает мне на выход.

– Идём.

Я смотрю на него.

– Я отказываюсь есть помидоры или тыкву. Просто, чтоб ты знал.

Он долго смотрит на меня, и у него дёргаются губы.

– Выходи из машины.

Я выхожу и иду к трапу самолёта. Он маленький. Интересно, сколько людей там будет.

Однако, оказавшись на борту, понимаю, что там только я и Василий. Если и есть пилот, то он не вышел нас поприветствовать. Я стою в центре прохода и разглядываю кожаные сиденья.

Василий обходит меня.

– Садись. Скоро взлетаем.

– Сначала нужно его протереть, – говорю я ему.

Без моей кепки все тревоги выходят на первый план. Чувствую безумное желание стерилизовать самолёт.

– У тебя есть антибактериальные салфетки?

Он что-то бормочет по русски и исчезает в кабине. Слышу, как он с кем-то снова разговаривает по-русски. Через минуту он возвращается с пакетом. Я открываю его и достаю салфетки, а затем начинаю протирать своё кресло. У меня дёргаются пальцы в желании пробежать по краю кепки, но, конечно, её нет. Это заставляет меня чистить дальше. Однако, в конце концов, я сажусь и пристёгиваюсь.

Василий протягивает мне маленький синий буклет.

– Возьми это.

– Что это?

– Паспорт.

Я открываю и изучаю его. Там моё лицо, но не моё имя и волосы. Имя в паспорте – Карен Браун. У женщины на фото тёмные волосы, а не мои бледные блондинистые. Я с волнением смотрю на Василия.

– Мы собираемся измениться?

– Да.

Он садится в кресло напротив меня, не утруждая себя протиранием сиденья. Полагаю, его не так заботят микробы, как меня.

– Как только мы взлетим, ты можешь пойти в ванную и покрасить свои волосы. Мне сказали, там есть краска.

Он говорит без эмоций и выглядит усталым. Измождённым.

Интересно, грустно ли ему. Один из плохих парней, которого он убил сегодня, был его другом.

Я смотрю на него, но не знаю, как справится с его эмоциями. Единственное, что я могу, отвлечь его.

– Смит – самая распространённая фамилия в Соединённых Штатах. Самое распространённое женское имя – Мэри.

– Да, но Мэри Смит было бы слишком очевидно, не так ли?

Он встаёт, подходит к бару в передней части самолёта и наливает себе напиток. Алкогольный. Он прозрачный, как вода. Такой чистый. Он делает глоток, выливает и наливает себе ещё.

– Я хочу пить, – говорю я ему.

Он жестом указывает на бар, чтобы я налила себе напиток. Я расстёгиваю ремень безопасности, встаю и подхожу к нему. Вместо того, чтобы взять себе новый стакан, я беру стакан из его рук и поворачиваю, а затем пью с того места, где его рот прижимался к стеклу. Я говорю себе, что есть причины, по которым я это делаю. Одна их причин заключается в том, что это битва, способ контролировать вещи, которые контролируют меня. Я заставляю себя победить в этой тихой войне. У меня топорщится кожа от осознания прикосновения к чужой слюне, но я перестраиваю себя, потому что у меня есть более высокая цель.

В прошлом, когда я пила с того же места, что и Василий, его взгляд прошёлся по моему рту, потом по груди и вернулся ко рту. Моя грудь, и снова мой рот. Это отвлекает моего захватчика. Отвлекающие факторы – единственное оружие, которое на данный момент у меня есть. Потребность в оружии должна победить любую фобию.

Я смотрю на Василия, чтобы понять, что он думает о моём отвлечении.

Его внимание снова сосредоточено на моих губах. Он забирает стакан обратно и опустошает его.

– Ты знаешь, что водка уничтожает все бактерии во рту?

– Да?

Он наливает ещё больше водки в пустой стакан и передаёт мне обратно.

Василий подходит ко мне так близко, что я практически ощущаю его дыхание. Крупным планом его губы довольно привлекательны, изящны и прекрасны.

– Если я поцелую тебя сейчас, то без микробов, которые мог бы передать тебе.

– Это очень... интересно, – ошеломлённо говорю я. – Ты хочешь поцеловать меня?

– Да, хочу.

– Тогда мы должны попробовать, – говорю я ему. – Для науки.