Последний поцелуй

Я отодвигаю её в центр комнаты, где смогу следить за ней, связывая ей руки и ноги. Возможно, эта самая мягкая перевязка, чем она когда-либо испытывала с Эмилем. Удовлетворённый, я смотрю на Наоми.

– Не хочешь выйти в туалет?

Она качает головой.

– Нет, а зачем?

Возвращаясь к Эмилю, я вытаскиваю пистолет. Вокруг мокрого от крови серебряного лезвия расширяется тёмное пятно крови на костюме. Скоро кровь зальёт всю рубашку. Для такого мягкотелого существа, как Эмиль, порезанное сухожилие и кость должны стать мучением. Он стонет сквозь ткань, не переставая.

– Достаточно, – говорю я.

Подняв пистолет, стреляю в мягкую часть его бёдра. Глушитель скрывает звук выстрела, но мы слышим, как пуля проникает в его плоть, а также крик, который вырывается, несмотря на кляп у него во рту.

– Я продолжу стрелять в разные места, пока ты не скажешь мне то, что хочу узнать. Я прострелю твоё второе бедро и коленные чашечки. Буду стрелять в твой пенис и яйца, а потом глаза. В этом пистолете двенадцать пуль. Сколько из них ты хотел бы почувствовать в своём теле, прежде чем я освобожу тебя?

Теперь он плачет. Слёзы и сопли отвратительно катятся по его лицу. И хотя я не страдаю гемофобией¹² или мизофобией¹³, как сказала бы Наоми, но даже я считаю, это зрелище отвратительное. По лицу Наоми понятно, что её это возмущает.

– Возможно, я смогла бы найти покупателя, – сказала она, нахмурившись. – Но записей о том парне нет на компьютере. Он должен записать их, если они будут оцифрованы, я смогу найти его.

– Хорошая причина вести дела не только на бумаге, Эмиль. Если бы так, то ты никогда не встретил бы нас с Карен, и этот маленький тет-а-тет не должен был состояться. А теперь чёртов педик я хочу знать, у кого мой Караваджио.

Я сильно ударяю его, чтобы выбить маску из его рта, и вставляю в него свой ствол. От этого он мочится в свои штаны.

– Это по-настоящему отвратительно, – говорит Наоми. – Самая отвратительная вещь. Можно отбеливать пистолет? А подошвы твоей обуви? Думаю, она кожаная, и хорошо впитывает мочу. Ты должен их выбросить, Василий, – она хлопает ладонями по губам, понимая, что назвала меня настоящим именем.

Эмиль закрывает глаза, будто понимает свою кончину. Он не выйдет отсюда живым.

– У тебя есть два варианта. Ты умрёшь медленной и мучительной смертью, – я вытаскиваю шприц. – Это кураре¹⁴. Яд, который парализует тебя. Я выстрелю тебе в живот и вколю яд. Ты будешь часами истекать кровью, но не сможешь позвать на помощь. Похоже на то, как ты используешь мальчиков, которых крадёшь и продаёшь. Но вместо кураре ты используешь страх и наказания, чтобы заставить их молчать и подчиняться. У них нет голоса. Ты забрал его. Они истекали кровью внутри от сердечной и душевной травмы. Только тебе не придётся страдать от мучений годами, как им. Всего лишь часы. Даже у смерти можно выторговать лучшую сделку. Но если ты скажешь мне имя покупателя, то я выстрелю тебе между глаз, и страданиям придёт конец. А ты предстанешь перед судом высших сил. Что выбираешь?

– Он из Венеции, – кричит он. – Я не знаю личности покупателя. Но был ещё один посредник. Его зовут Марко Кассано. Ему принадлежит магазин масок на Дорсодуро. Пожалуйста, я могу дать тебе всё, что угодно. У меня много информации, я много могу продать. Я опытный. Обещаю. Я помогу найти владельца. Помогу. Хорошо знаю Марко. Ты не сможешь добраться до него без меня. Я смогу помочь.

– Мне не нужна помощь насильника мальчиков. Наоми, закрой уши, – и я стреляю.

Пуля попадает прямо между глаз, но не чувствуя себя удовлетворённым, поэтому стреляю в пенис и жалею, что сначала не сделал этого. Порывшись в его карманах, нахожу маленькую кожаную записную книжку. Внутри закодированные инициалами записи транзакций. Без сомнений Наоми взломает этот код. Нам нужно покинуть это место и вернуться в Хасслер. Подхожу к молодой девушке и развязываю её.

– Снимай свою одежду, – говорю я ей, и обращаюсь к Наоми. – Снимай плащ, обувь и жемчуг. Вам нужно с ней обменяться. – Надень мой пиджак, в кармане есть мягкие туфли.

Она делает всё, не протестуя. К её коже может прикоснуться только моё или новое. Я начинаю понимать её причуды, и их достаточно легко реализовать. В конце концов, где найти такую, которая не вздрогнет, пока я пытаю и убиваю людей. Я не шутил, когда сказал, что эта женщина создана для меня. Не могу оторвать глаз, наблюдая, как она снимает плащ и остаётся в корсете, делающим её талию тоньше, а груди выше. Она выглядит, как непослушная невеста.

У меня снова закипает кровь, но не от гнева или ярости, а от адреналина и густого горячего желания. Некоторые посчитали бы меня больным за появление желания после убийства человека, но знаю, Наоми так не думает. Она понимает, что гормоны, выделенные моим телом, создают и подпитывают страсть.

Не могу доверять ей, но хочу её. Возможно, даже нуждаюсь в ней.

– Идём, – громко говорю я, протягивая ей руку. – Нам нужно идти.

– Мы всё ещё в опасности?

– Нет. Мы нет, а ты да.