Последний поцелуй

Трудно говорить. Каждый орган моего тела от языка до члена раздувается от волнения. Так близко, что я могу почувствовать запах её возбуждения. Дыхание через рот вместо носа не помогает. Это почти, как попробовать её на вкус. Я наклоняюсь вперёд.

– Я промою тебе волосы, а затем буду мыть руки в течение пяти минут. Столько хирурги тратят на умывание перед операцией. Ты сможешь засечь время. Потом я прикоснусь к тебе только своими пальцами так, как ты захочешь, и как тебя обрадует, – с надеждой я затаиваю дыхание, наблюдая, как она рассматривает моё предложение.

– Как я трогала тебя? Под одеждой?

– Под и без. Всё, что пожелаешь. Но я бы предположил, что твоя одежда содержит в себе больше токсинов, чем твоя нежная и чистая кожа.

Это предложение полностью продумано мною, надеюсь, такая линия рассуждений сработает.

Она облизывает губы.

– Мы сделаем это здесь?

– Нет, там два кресла можно разложить, как кровать. Тебе будет удобнее и легче контролировать всё, что к тебе прикасается.

Она кивает в знак согласия.

– Тогда сделаем это. Я смою волосы. Закрою глаза и не увижу мутную воду. Ты можешь сделать кровать.

– Я твой слуга, Наоми, – говорю я, опуская голову, чтобы она не увидела моего торжества.

Поднявшись на ноги, я спешу разложить кровать. Наскоро стелю простынь, кидаю подушки и одеяла. Пока шумит вода, я раздумываю, не раздеться ли мне. В итоге, решаю снять обувь, носки и пояс, но оставляю рубашку и брюки. Я положусь на Наоми, пусть ведёт меня.

Когда она выходит из ванной, её волосы завёрнуты в полотенце. И в этот раз она выглядит неуверенной.

– Пойдём, – зову я её. – Посмотришь, как я моюсь.

Я использую почти всю бутылку мыла, намыливаю каждый палец, каждую складку от кончиков пальцев до локтя. В качестве дополнительных мер, я тщательно умываю лицо, промывая каждую поверхность. Всё это время чувствую её пристальный взгляд на себе.

Закончив, мокрый я поворачиваюсь к ней.

– Мне использовать полотенце или высохнуть так?

– Полотенце приемлемо.

Пока я вытираюсь, она добавляет.

– Вижу, ты вымыл своё лицо, но ты же не можешь вымыть язык. Я читала, что некоторые мужчины делают такое для женщин. Но мы договаривались только о прикосновениях.

– Тебе не навредят мои микробы, – отвечаю я, расстёгивая промокшую рубашку. – Ты уже пробовала меня, помнишь?

Я имею в виду стакан с водкой, из которого она пила.

– Возможно, это сработало, как прививка, – шепчу я, и провожу её до кровати. – Начнём?

Наоми ложится на кровать, но украдкой бросает обеспокоенный взгляд на дверь кабины.

 – А пилот не выйдет?

– Нет, если я не попрошу его.

Я жду её приглашения, но она беспокойно играет с воротником рубашки. Тревожная и неуверенная, её уязвимость находит отголосок внутри меня. Мне хочется защитить её от всех проблем, спрятать её от бесчувственных и злых людей, которые оскорбляют её из-за отличий. Эти позывы мне не знакомы. Я жёсток в преданности моей сестре, моей настоящей семье, но Наоми другое, это порождение похоти и желания, а не братской заботы.

– Какая сейчас высота? – вдруг спрашивает она.

– Не знаю, но могу спросить. А что?

– Интересно, смогу ли я стать членом клуба «Майл-Хай» любителей секса в самолёте после этого.

Я проглатываю хихиканье и говорю, как можно более торжественно.

– Нет, Наоми, извини. Но стать членом этого клуба могут только те, кто трахаются в небе.

Каким-то образом на этот раз она поняла, что эта шутка, и посылает мне застенчивую улыбку в ответ.

– Ну, как скажешь, Василий.

На её языке моё имя звучит, как музыка.

– Я сделаю всё, что тебе захочется, Наоми. Только прошу, произнеси ещё раз моё имя.

– Василий, – немедленно говорит она.

У неё на лице снова нет никаких эмоций, так что я не уверен, дразнит ли она меня.

– Позже. Я позже скажу, когда захочу, чтобы ты произнесла моё имя.

Я улыбаюсь, а почему бы и нет? Вместо того чтобы расхаживать в замкнутом пространстве этой роскошной клетки или спать, я проведу следующие несколько часов между мягкими бёдрами этой женщины и искупаюсь в её оргазмах. Именно, оргазмов во множественном числе.

Я беру подушки и подкладываю под неё, чтобы приподнять её задницу. Она с любопытством наблюдает за мной.

– Это поможет мне прикоснуться к тебе только в тех местах, которых ты пожелаешь. Ведь теперь я могу снять с тебя штаны?

Она секунду колеблется, а затем откидывается назад, вытягивает руки над головой, а бёдра провокационно выгибает вверх. Её поза – не что иное, как приглашение. Больше я не жду слов. Достаточно. Трясущимися руками я расстёгиваю её брюки, раскрывая простые белые трусики, которые так же эротичны, как любая смесь атласа и кружева. Когда-нибудь я украшу её. Я бы хотел увидеть, как красный шёлк контрастирует с её гладкой кожей, или как чёрное кружево покрывает её белые волосики.

У меня скручивает большие пальцы от ожидания увидеть ещё больше её восхитительной плоти. Я вижу мокрое пятнышко на хлопке, наверное, от её прикосновений к себе.

– Мне нравится хлопок, – говорит она, и в воздухе снова появляется защитная сила, которую она обычно скрывает.

– Ты красивая женщина, Наоми.