Последний полустанок

Даже Римма, постоянная посетительница танцплощадок и в какой-то мере близкая по духу этому резвящемуся мальчугану, старалась реже попадаться ему на глаза, боясь, что придется с ним танцевать — за отказ подобные молодчики жестоко мстят. Она как-то призналась Нюре, что потом долго моет руки, вытирает шею одеколоном, чтобы уничтожить даже память от его неприятного дыхания. Аскольдик подбирался к уху, нашептывая что-то липкое, грязненькое, и Римме физически было не по себе.

Не мудрено, что Нюра раз и навсегда отвергла ухаживание Аскольдика, но, главное, по другим причинам. Он мог рассуждать о свободе творчества, о западной цивилизации, читать хрипловатым баском декадентские стишки, говорить о книжных новинках, о падении современного искусства. И все это было чужое, наносное. Никакого собственного мнения, все понаслышке, все ради острого словца и показной смелости. А вообще, в глазах Нюры он был просто мелким пакостником.

Нюра спустилась по ступенькам и, не глядя на Аскольдика, который увязался за ней, пошла по песчаной дорожке, обсаженной чахлыми деревцами.

— У вас, девочка, отсталые взгляды, — нарочито гнусавя, цедил сквозь зубы Аскольдик. — Я считаю, что у каждого настоящего мужчины должна быть собственная машина.

— А у вас разве собственная?

— Могу предъявить права. Там указано, кто владелец машины.

— Вы ее сами купили?

Аскольдик снисходительно повел острыми плечиками и полез в карман за сигаретами.

— Угонять чужие машины я не пробовал.

— Но все-таки она чужая, — упрямо сказала Нюра. — Вы сколько здесь получаете?

— На сигареты хватает. — Аскольдик помахал зажженной спичкой и бросил ее через плечо.

— Значит, машина куплена не на собственные деньги. Вы их не заработали.

— У некоторых студентов тоже есть свои машины. Вы думаете, они покупаются на стипендию?

— Не знаю, — вздохнула Нюра. — Но только детям не дают играть со спичками.

Она хотела было сказать, что собственная машина в руках неоперившегося юнца — явление противоестественное. Этого не должно быть, хотя родители и оправдывают подобное увлечение спортивными наклонностями своего любимого и бесконтрольного чада.

Совсем иной спорт его интересует. Римма, правда, очень глухо, но кое-что порассказала, для каких надобностей подчас использовался папин подарок. Однажды Римма, которую Аскольдик с приятелем вызвались отвезти с танцплощадки домой, выпрыгнула из машины чуть ли не на полном ходу. Конечно, разные бывают ребята, честные и хорошие, им можно доверять «Волги» и «Москвичи», но ведь и от хороших, послушных детей родители прячут спички.

Да. Хотела сказать, но вспомнила о своих неприятностях, о неудаче Пояркова — и все другое, постороннее вылетело из головы. К тому же этот мальчишка ничего не поймет. У него свои жизненные установки, свои пути.

Приблизясь вплотную к Нюре, но все же боясь взять ее под руку, Аскольдик вкрадчиво зашептал:

— Почему вы никогда не бываете со мной? Ведь у меня могут быть серьезные намерения.

Нюру душила злость, ей хотелось побольнее оскорбить, обидеть мальчишку, чтобы навсегда освободиться от его противной навязчивости.

— Я не понимаю, что означают на вашем языке «серьезные намерения»?

Пряча суетливые глазки, Аскольдик выдавил из себя:

— Ну, как обычно… Вполне официально.

— Короче говоря, — зло усмехнулась Нюра, — товарищ Семенюк предлагает мне руку и сердце?

Он жалко сморщился и засопел.

— Несколько старомодное определение. Но почему бы и нет?

— Спасибо за честь! Но мне кажется, что вам еще рано строить семью. Сами же говорите, что зарабатываете только на сигареты.

— Ах, вот что вас интересует? — Аскольдик приосанился. — Тогда разрешите вас успокоить. У моего папы достаточно средств, чтобы…

Нюра перебила его:

— Но ведь я отвечаю не на папино предложение. А вы еще мальчик.

— При чем тут возраст? Лермонтов уже в двадцать лет был Лермонтовым.

— Смелое сравнение. Только я говорю не о ваших годах, а о вашем будущем. Что вы умеете делать? Какая у вас цель впереди? Где…

— А если я ищу себя? — заносчиво оборвал ее Аскольдик. — Вам должно быть известно, что таланты проявляются не сразу. В институте, например, я редактировал журнал. Он был довольно оригинального направления… Вы же не знаете моих работ…

— Забавно.

— Зря иронизируете, девочка. Сейчас я не могу предъявить вам ничего оригинального. Да и что стараться! Все равно не напечатают. Приходится чепухой заниматься. Может быть, вам попадались в местной стенной печати некоторые мои опусы? Безделушки, конечно, ничего серьезного. Но советую взглянуть хотя бы на свежую газетку. Там кое-что есть про нашего общего знакомого.

Нюре пора было уходить, и, чтобы отвязаться от назойливого мальчишки, она согласилась посмотреть газету.