Последний ответ

Я подумал, не отправить ли Мюллеру письмо с вопросом об этой находке, но вовремя сдержался. Быть может, директор института рассказал о документе, спрятанном в кабинете, только Йосимуре, а уж японцу самому предстояло решать, включать ли этот факт в биографию гения. Возможно, именно это знание и явилось причиной его гибели. В этом деле слово «возможно» возникало на каждом шагу, но почтовые открытки, собравшие нас в Кадакесе, конечно же, сыграли свою зловещую роль.

Я даже не успел проверить в Интернете имена гостей, чтобы определить круг подозреваемых. Среди этого нагромождения загадок меня больше всего сбивало с толку то обстоятельство, что издатель Йосимуры обратился ко мне как к ближайшему другу и сотруднику японского профессора. В чем же причина подобной ошибки? Где он заполучил мой электронный адрес?

Официант принес чай, и тут мне вспомнилось, что под конец нашей встречи в Кадакесе каждый из нас вручил хозяину свою визитную карточку, а тот извинился, что своих у него под рукой нет. При этом сами гости визитками не обменялись, словно не доверяя друг другу.

Теперь, в свете недавних событий, я мог восстановить картину происшедшего. После нашей встречи старый японец по каким-то причинам почувствовал опасность. Импульсивно, повинуясь накатившей волне страха, он выбрал одного из приглашенных и представил его американскому издателю как продолжателя своего дела — на случай, если ночью с ним что-нибудь произойдет. Быть может, он отправил свое письмо за несколько минут до смерти.

Объяснение было нелепое, однако ничего иного мне в голову не пришло.

Чтобы отвлечься от вереницы надоедливых вопросов, я решил почитать книгу Исааксона. Рукопись Йосимуры была написана по-английски. Это оказалось приятное научно-популярное чтиво.

Первая часть описывала детство гения в Ульме и Мюнхене. Альберту стоило таких трудов научиться разговаривать, что домашняя прислуга называла его недоумком.

Потерпев крах в торговле перьевыми матрасами, Эйнштейн-старший на паях с братом создал предприятие, питавшее столицу Баварии газом и электричеством. В 1881 году, после рождения сестры Майи, родители объяснили крошке Альберту, что это «чудесная игрушка, с которой ты теперь сможешь забавляться». Он в недоумении поглядел на малышку и тут же спросил: «Да, но где же колесики?»

Выяснилось, что в раннем детстве Альберт был таким малообщительным и замкнутым, что даже гувернантка называла его скучным папашей. Он предпочитал играть в одиночку, часами мог разгадывать головоломки или строить гигантские карточные домики — до четырнадцати этажей в высоту.

Прежде чем захлопнуть книгу, я прочел раздел, посвященный его страстному увлечению скрипкой. Обучаться игре на этом инструменте его подвигла мать. Вскоре Альберт и скрипка стали навсегда неразлучны. Мальчик обожал наигрывать сочинения Моцарта. Если, проходя по улице со скрипкой под мышкой, он слышал в каком-нибудь доме звуки фортепьяно, то тотчас же доставал инструмент из футляра и присоединялся к концерту, где бы ни находился.

Этот рассказ о внезапном музицировании на улице в точности соответствовал сведениям о его концерте в Кадакесе.

Много лет спустя, когда молодой Эйнштейн начал разрабатывать в Берлине свою теорию относительности, он хватался за скрипку всякий раз, как только заходил в тупик. В любом часу дня и ночи он отправлялся на кухню, где импровизировал до тех пор, пока не прерывался на середине мелодии и не восклицал: «Я понял!»

9 Незримая магия магнита

Выпусти мечты в небо воздушным змеем…

Как знать, с чем они вернутся — с новой жизнью, новыми друзьями, новой любовью, новыми странами.

Анаис Нин[14]

Двадцать пять тысяч долларов, конвертированные в евро, уже лежали на моем счете. Я не верил собственным глазам, изучая перемены в своем финансовом положении на экране компьютера. По моим прикидкам, между бездумным подписанием контракта и поступлением денег прошло всего три часа. Невероятная сумма поступила на мой банковский счет с пометой PQI.[15]

Единственное разумное объяснение, пришедшее мне в голову, было таково: у Принстонского квантового института имелось доверенное лицо в Барселоне. После телефонного звонка этот человек и произвел все необходимые операции. Скорость трансакции напомнила мне о письме, доставленном на радиостудию всего через пятнадцать минут после начала моего выступления. Может быть, действовала одна и та же персона?

Я задавался и другим вопросом. Не звонили ли мне домой в полвосьмого утра именно из PQI? Я чувствовал, что нахожусь под наблюдением, а контракт обязывал меня немедля взяться за исследование, которое могло завести куда как далеко. Учитывая трагический конец профессора Йосимуры, я понимал, что любая предосторожность не будет напрасной.

Факты таковы: я подписал контракт и деньги уже лежали на моем счете. Теперь мне оставалось только выполнить обещание и приступить к работе.