Последний мятеж

— Меня-то зачем за нос? Я же не набрасываюсь! А он сзади подкрался, глупый какой!

— Ну и что? Дал бы ему в лоб хорошенько, а мучить-то зачем?!

— Я дал, а он опять прилетел, дурак! Не, он злой, я ему хобот отломаю.

— Это ты дурак, Пуш! Как же он без хобота?! Или убей сразу, или отпусти — ты же не маленький уже!

— Не маленький, — вздохнул Пуш и разжал лавы. Освобожденный комар на радостях перепутал верх с низом и чуть не врезался в тлеющий костер.

— Так-то лучше!

— Ничего, я его запомнил: если опять прилетит, Ноги оторву, а хобот завяжу узлом — пусть порезвится.

— Какой же ты злой, Пуш!

— А чего он?!

— Ладно, давай тоху готовить!

— М-м-м, слюнки текут — люблю тоху. Сварим, да?

— Лучше в углях зажарим.

— Ну, давай вари-ить, Лой, дава-ай! — начал канючить Пуш. — Я бульон люблю-у-у, давай варить, Ло-ой…

— Заныл, заныл, горе мое! А кто кастрюлю потом будет чистить? Или мы ее так и понесем — закопченную?

— Ну, Ло-ой, я почищу-у кастрюлю-у, да-а… И воды принесу-у! Давай вари-ить, Ло-ой!

— Хватит скулить! — смилостивилась наконец Лойка. — Бери посуду и отправляйся! Одна лапа здесь, а остальные — там! И полную неси, не половину!

Она успела набрать дров, почистить и порезать тоху, а Пуш все не возвращался, хотя до воды было всего два-три десятка шагов. Наконец он явился: довольный, мокрый, но с полной кастрюлей. Пуш поставил кастрюлю на землю, уселся рядом и, ожидая похвалы, стал вылизывать свою мокрую шерсть.

Лойка проверила прочность палки, торчащей над костром (выдержит!), и собралась сполоснуть резаную тоху излишками воды, но едва успела отдернуть руку — из кастрюли высунулась пучеглазая шипастая голова и хлопнула пастью!

— Ой!! Чуть палец не откусил!! Ты опять?!

Она от души пнула ногой водоноса, и Пуш тут же завалился на бок, закрывая голову лапами в притворном испуге:

— Больна-а-а! Ой-е-ей, не бей меня! Ой-ей, я больше не буду!

«Больно ему — такой-то махине! — не поверила девочка. — И не почувствовал, небось, а скулит, как щенок! У, противный!»

— Опять быка принес?! Я же тебя за водой посылала!

— Ну-у, он, эта, маленький совсем… Мы его тоже сварим! С тохой — вку-усно!

— Да что в нем варить-то?! Одна голова! А если бы палец откусил?!

— Он не откусит, у него зубы ма-аленькие. Он же комаров ест, а они мя-ягкие.

— Мягкие, мягкие, а пасть — во! Два моих кулака влезут!

— Ну, Ло-о-ой, ну с то-о-охой, а? Вку-у-усно!

— Опять заныл! А живым-то зачем принес? Шутка, да? Шутка? Вот бери теперь его и разделывай! Не живьем же варить — он всю тоху в кастрюле слопает! Бери, бери, а посуду оставь!

Пуш покорно вздохнул и, расплескивая воду, стал когтем доставать рыбу. Кое-как он поддел ее за жаберную крышку и вытащил из кастрюли. Бык выглядел довольно неаппетитно и, казалось, состоял из одной огромной шипастой головы, к которой приделан маленький тонкий хвостик. Пуш жалобно посмотрел на Лойку (ему же так неудобно разделывать рыбу!), еще раз вздохнул и на трех лапах поковылял обратно к реке.

Лойка ухватила двумя палочками разварившуюся голову быка с побелевшими глазами и положила в самодельное корытце из куска коры. Вместо нее она закинула в кастрюлю выпотрошенную тушку рыбы, которая занимала гораздо меньше места, и позвала Пуша:

— Давай, ешь свою добычу, а то развалится и будет полная кастрюля костей!

— Осторожнее, Ло-ой, бульон же стекает! — облизнулся тот.

— Это у тебя слюни стекают. Освобождай быстрее посуду — сейчас будем тоху есть, она почти готова!

Услышав волшебное слово, Чебик проснулся и сел на своей подстилке, скрестив короткие ноги. Он был бодр и свеж, как будто и не спал вовсе:

— А я новую стрелялку придумал!

— Опять? Пуш и так еле таскает твои железки, а тебе все мало?

— Ты ничего не понимаешь, женщина! Тоха-то уварилась?

— Подумаешь, мужчина какой нашелся! Только и знаешь, что с железками возиться да спать!

Чебик потянул носом воздух, прислушался к бульканью в кастрюле, решил, что к раздаче успеет, и отправился в ближайшие кусты, пощелкивая самодельными застежками на штанишках. Вернулся он уже с новым аргументом:

— А кто придумал крюк для ловли быков?

— Да зачем он нужен-то, твой крюк? Вон этих быков в речке сколько!

— Это сейчас, когда воды почти нет: в луже-то любой поймает! А когда воды много? То-то! Они знаешь как крючки заглатывают? До самого хвоста!

— Нужны они, твои быки! Вон, Пуш и без крючка поймал! А толку-то: одни кости, шипы и колючки, а есть почти нечего.

Пуш замычал и выплюнул обсосанные кости:

— Ло-ой, от них же навар! А это — м-м-м!

— Навар, навар… Вот тоха — это навар!

— Да, тоха! А кто тебе копалку для тохи сделал?

— Что мне твоя копалка! Можно и без копалки — была бы тоха! Вот не возьмут тебя в Царство Небесное с твоими стрелялками — будешь знать!

— А ты!.. А тебя! — захлебнулся обидой Чебик. — Дура длинная, а-а-а!

Пуш укоризненно посмотрел на Лойку, шумно вздохнул и, потянувшись мордой, стал лизать мальчика в лицо, закрытое грязными ладошками.

Девочке стало немного стыдно.