Последний койот

Она показала на стеклянную стену с раздвижными панелями, сквозь которую виднелось широкое водное пространство с рассыпанными тут и там пятачками поросших мангровыми деревьями островков. Над этими необитаемыми и на первый взгляд не тронутыми человеком крохотными участками суши носились сотни ярко окрашенных птиц. Женщина не солгала — вид и в самом деле был отменный.

— Это что же такое? — спросил Босх. — Я имею в виду водоем.

— А вы, похоже, не местный… Всем известно, что это залив Литтл-Сарасота-Бей.

Босх согласно кивнул, отметив про себя совершенную ошибку: сорвавшийся с языка ненужный, в общем, вопрос.

— Вы это верно заметили. Я приезжий, но подумываю сюда перебраться.

— И откуда же?

— Из Лос-Анджелеса.

— Понятно. Я слышала, что оттуда сейчас уезжает много народу. Говорят, там продолжаются толчки.

— Вроде того.

Джасмин провела его по коридору в комнату, которую называла «хозяйской спальней». Все здесь было темное, тяжелое и старое — красного дерева бюро, весившее, казалось, тонну, того же дерева и стиля инкрустированные тумбочки у кровати, массивные настольные лампы и толстые, с твердыми складками, вышитые гардины. В комнате пахло затхлостью. Невозможно было поверить, что Джасмин здесь спит.

На стене рядом с дверью висел написанный маслом портрет женщины, стоявшей сейчас с ним рядом. На портрете она была куда моложе, со строгим и наряженным лицом. «Не каждый человек повесит в спальне собственный портрет», — подумал Босх. Заметив, что картина подписана, он подошел поближе. Если верить подписи, художника звали Джаз.

— Джаз… Это вы?

— Да. Отец настоял, чтобы я повесила портрет здесь. В принципе давно уже следовало его снять.

Она подошла к стене и стала снимать картину с гвоздя.

— Отец, говорите?

Он приблизился, чтобы помочь женщине.

— Да. Я подарила ему этот портрет много лет назад. В свое время я благодарила Бога, что отец не велел мне вывесить его в гостиной, где собирались гости, которым пришлось бы на него смотреть. Его и здесь-то созерцать не слишком приятно.

Сняв с помощью Босха картину, она перевернула ее и поставила на пол, прислонив лицевой стороной к стене.

— Это комната вашего отца, не так ли? — догадался Босх.

— О да. Я решила пожить здесь, пока газета будет публиковать объявления о продаже. Хотите взглянуть на хозяйскую ванную? Там, между прочим, установлено джакузи. В объявлении об этом не сказано.

Босх, проходя мимо нее в ванную комнату, невольно бросил взгляд на ее руки. Колец на пальцах не было. Он уловил исходивший от нее тонкий аромат. В полном соответствии с ее именем пахло жасмином. Босх испытывал странное притяжение к этой женщине. Но что было тому причиной — чувство вины за случайный обман или естественное мужское влечение — пока не знал. Потом он решил, что всему виной усталость. Он переутомился, и все его защитные барьеры рухнули. Обычно во время работы он не реагировал на женщин так остро. Окинув ванную скользящим взглядом, он вернулся в комнату.

— Впечатляет. Скажите, он жил в этой квартире один?

— Отец? Да, один. Моя мать умерла, когда я была еще ребенком. Отец же отошел в лучший мир на прошлое Рождество.

— Мне очень жаль.

— Спасибо за сочувствие. Что еще я должна вам рассказать?

— Ничего. Мне просто стало любопытно, кто здесь жил.

— Я не об этом. Что еще я должна вам рассказать о кондоминиуме?

— Да нет, ничего. Мне… все здесь очень понравилось. Но сейчас я нахожусь, так сказать, в стадии поиска. Признаться, еще не решил, как поступлю. Я…

— Чем вы на самом деле занимаетесь?

— Извините, не понял?

— Что вы здесь делаете, мистер Босх? Сомневаюсь, что вы приехали сюда покупать кондоминиум. Вы даже не осмотрели как следует эту квартиру.

В ее голосе не было гнева. В нем звучала уверенность в своей правоте, проистекавшая из знания природы людей и умения толковать их мысли и поступки. Босх почувствовал, что краснеет. И неудивительно — она его раскусила.

— Я просто… приехал взглянуть на здешние места.

Его слова были жалкими, неубедительными, и он знал об этом. Но ничего лучшего ему в голову в тот момент не пришло. Она ощутила его внутреннее смятение и позволила соскочить с крючка.

— Извините, если я невольно вас смутила. Вы продолжите осмотр?

— Хм… Сколько, говорите, здесь спален? Три? Многовато. Мне бы что-нибудь поменьше…

— Да, три. Но в газетном объявлении об этом было ясно сказано.

Босх вновь побагровел.

— Ох, — пробормотал он. — Должно быть, я это просмотрел. Но в любом случае спасибо за экскурсию. Что и говорить, у вас прекрасное жилище.

Босх быстрым шагом направился через гостиную к выходу. Распахнув дверь, он повернулся и, глядя на Джасмин, открыл уже было рот, но та заговорила первая:

— Что-то мне подсказывает, что вы делаете доброе дело.

— Вы о чем?

— О том, чем вы занимаетесь. Если вам когда-нибудь захочется об этом поговорить, позвоните мне. Телефон в газете. Впрочем, вы это уже знаете.

Босх, на мгновение потерявший дар речи, кивнул. Переступив порог, он прикрыл за собой дверь.

21