Последний койот

Босх очнулся в темноте от боли и собственного сдавленного крика. Он лежал на твердой поверхности, и каждое движение давалось с огромным трудом. Ему все же удалось коснуться рукой земли, которая оказалась вовсе не землей, а ковром. Теперь он знал, что находится внутри какого-то помещения и лежит на полу.

В противоположном конце темного ограниченного пространства тусклой линией пробивался свет. Он долго смотрел на эту полоску, пытаясь сфокусировать взгляд и сосредоточиться, пока не понял, что это свет, пробивающийся из-под нижнего края какой-то двери.

Он попытался подняться и сесть. Но мир мгновенно распался на сегменты. Внутренности взбунтовались, его затошнило, и, пытаясь сдержать рвоту и восстановить равновесие, он прикрыл глаза и несколько секунд сидел неподвижно. Потом он поднял руку и коснулся пальцами той части головы, где поселилась острая пульсирующая боль. Волосы слиплись, а когда он понюхал пальцы, то ощутил характерный запах крови. Продолжив исследование, он обнаружил на черепе порез в пару дюймов длиной. Но кровь запеклась, а кровотечение прекратилось.

Не зная, удастся ли подняться на ноги, Босх решил передвигаться ползком. Едва он начал движение, в сознании снова возник образ койота, но в следующее мгновение исчез в алой вспышке боли.

Добравшись до двери, Босх осторожно тронул пальцами дверную ручку. Та не поддалась, и он понял, что дверь заперта. Это его не удивило. Однако усилие, которое ему пришлось сделать, чтобы установить этот факт, безмерно его утомило. Привалившись к стене, он вновь прикрыл глаза и замер. В душе боролись два равновеликих желания — немедленно действовать, чтобы выбраться из ловушки, или лечь на пол и отказаться от борьбы. Эта маленькая война с самим собой завершилась, едва он услышал доносившиеся из-за двери голоса. Разговаривали, однако, не в коридоре и не в соседней комнате. Слова долетали издалека, и их едва можно было разобрать.

— Тупой ублюдок!

— Сбавь обороты. Ты ни словом не обмолвился о портфеле. Ты…

— Но что-то у него должно было быть! Неужели здравый смысл тебе этого не подсказал?

— Ты сказал: «Привези мне этого парня». Я его привез. Если хочешь, я вернусь к его машине и поищу этот чертов портфель. Но раньше ты об этом портфеле ничего не…

— Ты не можешь туда вернуться, болван! Там теперь наверняка полно полиции.

— Я не видел никакого портфеля. Может, его и вовсе не было?

— А может, я выбрал для этого дела неподходящего парня?

Босх понял, что говорят о нем. Кроме того, узнал сердитый голос. Его обладателем был Гордон Миттель. Босх перекинулся с ним несколькими словами на благотворительном банкете и хорошо запомнил. Голос другого парня был ему незнаком, но Босх догадывался, кому он может принадлежать. Хотя сейчас этот человек оправдывался, его голос вибрировал на низких тонах, а временами дрожал от сдерживаемой ярости. Значит, это наемный громила Миттеля, который ударил его по голове на парковочной площадке. Возможно, это тот самый воинственный здоровяк с резкими чертами лица, которого он видел на банкете рядом с Миттелем и который гнался за ним, когда он отъезжал от похожего на космический корабль дома его хозяина.

Сознание путалось от боли, и Босху понадобилось несколько минут, чтобы понять, о чем спорят эти двое. Они определенно говорили о его портфеле. Но портфеля в машине и впрямь не было. Это Босх помнил точно. Куда же он подевался? И тут его словно осенило — похоже, портфель остался в комнате Конклина. Босх принес в нем принадлежавшие Эно финансовые документы и фотографию, которую ему передал Монти Ким, чтобы продемонстрировать все это Конклину, если бы тот начал лгать и выкручиваться, стараясь обелить себя. Но старик не стал себя выгораживать. Не стал отрицать, что был в близких отношениях с его матерью. Поэтому фотографию и банковские документы доставать не пришлось. Про портфель, таким образом, было забыто, и тот так и простоял весь вечер у ножки кровати. Потом Босх отметил одну фразу, брошенную Миттелем. Тот сказал своему громиле, что на парковку возвращаться нельзя, поскольку там полно полиции. Значит, кто-то мог оказаться свидетелем совершенного на него нападения. Возможно, таким свидетелем был охранник, который и вызвал полицию. Это давало Босху определенную надежду, но по некотором размышлении он отверг эту версию и задумался о другом возможном варианте развития событий. Миттель был известным мастером зачищать концы и обрезать ниточки, которые могли к нему привести. И Конклин, конечно же, являлся одной из них. Босх вздрогнул. Если Миттелю руками своего громилы удалось прикончить Конклина, то последней такой ниточкой становился он, Босх.

Послышался голос Миттеля:

— Приведи его ко мне.