Последний койот

– Я коп, – пояснил он. – Мне было необходимо проникнуть в «Гнездо пеликана», чтобы повидаться с одним человеком. И я воспользовался вашим объявлением о продаже дома, за что и приношу свои извинения. Мне очень жаль, что все так случилось. Я не знал, что у вас умер отец, ну и все такое...

Она улыбнулась и покачала головой:

– Это глупейшая история, какую мне когда-либо доводилось слышать. А как насчет Лос-Анджелеса? Или это тоже часть вашей легенды?

– Нет. Я действительно из Лос-Анджелеса. Я служу там в полиции.

– Сомневаюсь, что на вашем месте стала бы рассказывать об этом незнакомым людям. У вас, полицейских, бывают подчас совершенно завиральные идеи.

– Все мы не без греха. Помнится... – Босх почувствовал, что смелеет. Он говорил себе, что уберется отсюда на следующее утро, поэтому не столь уж важно, как будут развиваться события. Ведь он больше никогда не увидит ни эту женщину, ни этот штат. – Помнится, когда я утром разговаривал с вами по телефону, вы что-то говорили о лимонаде, но я его так и не попробовал. Вот я и подумал, что если расскажу вам свою историю и попрошу прощения, то вы, возможно, угостите меня этим напитком – или чем-нибудь еще... – И он выразительно посмотрел на входную дверь.

– Какие, однако, у вас в Лос-Анджелесе настырные копы, – улыбнулась Джасмин. – Так и быть, стаканчик я вам налью. Но продолжение истории должно быть лучше ее начала. После этого нам обоим придется уехать. Вечером я должна быть в Тампе.

Они двинулись к дому. К своему большому удивлению, Босх почувствовал, что на его губах расплывается улыбка.

– У вас в Тампе дела?

– Я там живу. И мне там очень нравится. К сожалению, с тех пор, как я выставила кондоминиум на продажу, мне приходится чаще бывать здесь, чем в Тампе. Но воскресенье я хочу провести дома в своей студии.

– Ясное дело. Вы ведь художник.

– Во всяком случае, стараюсь им быть.

Она открыла дверь и пропустила гостя вперед.

– Меня это вполне устраивает. Мне тоже нужно вернуться в Тампу. Рано утром я улетаю.

Держа в ладонях высокий стакан с холодным лимонадом, Босх объяснил хозяйке дома, почему был вынужден ее использовать. Джасмин, похоже, объяснение вполне устроило, и она больше на него не сердилась. Более того, Босху показалось, что его находчивость ей понравилась. Чтобы не испортить впечатления, Босх не стал рассказывать, что Маккитрик заподозрил его в дурных намерениях и даже держал некоторое время на мушке. Он вообще описал ей это дело в общих чертах, ни единым словом не обмолвившись, что оно имеет к нему самое непосредственное отношение. Джасмин же, судя по всему, была чрезвычайно заинтригована идеей раскрытия преступления тридцатилетней давности.

«Стаканчик» лимонада обернулся четырьмя, причем два последних были основательно приправлены водкой. Водка сняла остатки мучившей Босха час назад головной боли и настроила на благодушный лад. Между третьим и четвертым стаканом Джасмин спросила, не будет ли он возражать, если она закурит, и он прикурил сигареты для них обоих. Когда небо над мангровыми деревьями, окружавшими дом, стало темнеть, Босх перевел наконец разговор на хозяйку дома. Она казалась ему одинокой и немного загадочной. За красивой внешностью и безмятежной улыбкой скрывались нанесенные жизнью невидимые раны.

Ее полное имя было Джасмин Кориан, а для друзей просто Джаз. Она рассказала ему о детстве и юности, прошедших под ярким солнцем Флориды, и о том, что у нее никогда даже мысли не возникало отсюда уехать. Потом поведала, что была замужем, но неудачно, и с тех пор прошло уже много лет. В настоящее время она живет одна, но уже успела свыкнуться с этим. Теперь ее жизнь посвящена искусству. И Босх отлично ее понял. Хотя его работу мало кто мог назвать искусством, она тем не менее тоже забирала большую часть его жизни.

– Что же вы пишете?

– В основном портреты.

– И кого изображаете?

– Людей, которых знаю лично. Может, и вас, Босх, когда-нибудь напишу. В один прекрасный день.

Он не знал, что на это ответить, и попытался перевести разговор на более нейтральную тему.

– Почему вы не привлекли к продаже дома риелтора? Это позволило бы вам остаться в Тампе и писать свои картины.

– Потому что захотела сменить обстановку. Кроме того, мне вовсе не улыбается отдавать риелтору пять процентов стоимости. Кондоминиумы здесь отличные и прекрасно продаются без риелторов. Полагаю, я в состоянии продать этот дом. Ведь я дала объявление всего неделю назад.

Босх согласно кивал, сожалея, что романтический флер, окутывавший прежде их беседу, как-то вдруг улетучился. Все-таки следовало поддерживать разговор о живописи и о риелторах помалкивать.

– Не хотите со мной пообедать?

Она строго на него посмотрела, словно его вопрос и ее ответ могли повлечь за собой некие более серьезные последствия, нежели сулило это столь невинное мероприятие. Вероятно, такая возможность и впрямь существовала. Во всяком случае, Босху хотелось в это верить.

– И куда же мы пойдем?

Это было завуалированным предложением одуматься и вернуться к реальности, но Босх продолжал гнуть свою линию.