Последний койот

Одинокая птица летит в вышине
По затянутому тучами небу.
Она кричит, издавая тоскливые, надрывающие душу звуки,
Паря над лежащей внизу печальной землей.

Добравшись до улицы Вудро Вильсона, он, как обычно, оставил машину на парковке за полквартала от дома и остальной путь проделал пешком. Внеся в дом голубую коробку, он поставил ее на обеденный стол, закурил и, шагая из угла в угол, поглядывал на нее время от времени. Он знал, что в ней находится, поскольку имел список вещественных доказательств, хранившийся в папке. Однако не мог отделаться от ощущения, что, открыв коробку, нарушит наложенное кем-то заклятие, преступит некий тайный мистический запрет. Другими словами, совершит грех, природы которого не понимал.

Отметя наконец эти подсознательные страхи, Босх вынул из кармана ключи и лезвием маленького, висевшего на кольце перочинного ножика взрезал оклеивавшую коробку алую ленту. Отложив ножик, он одним резким движением поднял крышку, не задаваясь уже более никакими вопросами.

Одежда жертвы и другие принадлежавшие ей вещи были разложены по отдельным пластиковым пакетам, которые Босх один за другим вынимал из коробки и клал на стол. Пластик пожелтел от времени, но своей прозрачности не потерял, и Босх видел содержимое. Он ничего из пакетов не вынимал, лишь брал их в руки и рассматривал в свете лампы.

Потом он открыл дело об убийстве и достал список вещественных доказательств, чтобы убедиться, все ли из вещей жертвы на месте. К счастью, ничего не пропало. Вынув из коробки и поднеся к лампе пакетик с золотыми серьгами, он подумал, что они похожи на застывшие капельки слез. Теперь на дне коробки осталась одна только аккуратно сложенная, испачканная кровью блузка. Глядя на нее, Босх подумал, что кровавое пятно находится в том самом месте, какое и было указано в описании вещественных доказательств – на левой стороне груди в двух дюймах от центральной пуговки.

Босх провел пальцем по виднеющемуся под пластиком пятну. И вдруг понял, что других пятен крови на блузке нет. Именно это обстоятельство смутило его, когда он просматривал дело. Однако в тот момент из-за обилия разнообразной информации он не смог определить конкретной причины своей озабоченности. Но теперь определил. Она была связана с кровью. Вернее, с ее отсутствием. Крови не было ни на трусиках, ни на юбке, ни на чулках. На одежде жертвы оказалось только одно кровавое пятно – на блузке.

Босх хорошо помнил, что в заключении патологоанатома говорилось об отсутствии каких-либо повреждений кожных покровов у жертвы. Откуда в таком случае взялась кровь? Он хотел было взглянуть на фотографии с места преступления и снимки некоторых фаз вскрытия, но понял, что это выше его сил. Он никогда не откроет этот конверт.

Босх достал пакет с блузкой из коробки и изучил сопроводительную надпись на ярлыке. Но ни на нем, ни в списке вещественных доказательств не было никаких ссылок на то, что частицы крови с блузки брались на исследование.

Подобная халатность вызвала у него гнев. Существовал шанс, и очень неплохой, что кровь на блузке принадлежит убийце, а не жертве. Теперь же оставалось только гадать, возможно ли подвергнуть частицы крови тридцатилетней давности анализу на ДНК. Босх этого не знал, но дал себе зарок обязательно прояснить этот вопрос. Главная проблема, однако, заключалась в том, что даже если анализ удастся, его результаты будет не с чем сравнивать. Чтобы получить образцы крови Конклина, Миттеля или какого-либо другого возможного фигуранта по этому делу, Босху потребовался бы судебный ордер. А чтобы получить такой ордер, Босх должен был предъявить суду доказательства, а не подозрения и домыслы.

Он собрал пакеты с вещдоками, чтобы снова уложить их в коробку. Но тут его внимание привлек пояс жертвы, который использовали для ее удушения.

Босх некоторое время смотрел на пояс, словно это была змея, семейство и вид которой ему предстояло установить. Ярлык с сопроводительной надписью был привязан к поясу ниткой, пропущенной сквозь одно из отверстий для фиксирующего штырька. На серебристой полированной поверхности пряжки, стилизованной под морскую раковину, виднелись остатки черного порошка, который использовался для снятия отпечатков. Босх заметил частично сохранившиеся следы папиллярных линий с отпечатка большого пальца.