Последний характерник

Он повернул на пальце кольцо Горпыны, с которым никогда не расставался, и сосредоточился, входя в состояние транса. Иван давно не применял свое особое искусство, которому научился у Киритина и старой чаровницы, поэтому никак не мог достигнуть полного сосредоточения. Минута шла за минутой и Верныдуб уже начал горячить коня, не полагаясь на чары друга, когда внезапно на глазах у изумленных и испуганных жолнеров на площадь ворвалась полусотня конных казаков с саблями наголо. Тульпы выглядели настолько правдоподобно и реально, что в первое мгновение даже Верныдуб подумал, что это настоящие запорожцы. Оторопевшие жолнеры, завидя летящих на них с обнаженными клинками всадников, произвели несколько выстрелов и бросились наутек. Остап для пущей убедительности выстрелил вслед им из ружья и пистолетов. Осажденные с криками радости выскочили из управы и бросились вдогонку за отстреливающимися на бегу жолнерами. Иван, выйдя из состояния транса, тоже вместе с Верныдубом стал преследовать убегающих во все лопатки поляков. Однако, те удирали столь стремительно, что вскоре преследователи возвратились назад, тем более, что казацкая полусотня так удачно ворвавшаяся в город в самый критический момент, тоже куда — то исчезла, словно ее и не было. Подъехав назад к управе, Иван заметил, что почти у самого входа в нее на земле лежит человек, с окровавленным лицом. Видимо случайная пуля, выпущенная кем — то из поляков, попала в него, когда он выбегал на улицу. Несколько человек столпились вокруг, но, похоже, лекарей среди них не было. Спрыгнув с коня, Серко склонился над раненым, мужчина дышал, хотя и был без сознания. Быстро осмотрев его, Иван обнаружил, что тот ранен в грудь, но, пуля прошла навылет, не задев важные органы. Раненый был без сознания, тихие стоны вырывались сквозь его плотно стиснутые губы. По внешности он напоминал молдаванина — густые волосы на его голове были черными как смола, скуластое грубоватое лицо со следами крови на нем показалось Ивану довольно красивым. На вид ему можно было дать лет тридцать пять — сорок. Серко вновь вошел в состояние транса и, присев рядом, прежде всего усилием воли остановил ему кровь. Прошло несколько минут, тот стал дышать ровнее. В это время подбежали остальные товарищи раненого мужчины, безуспешно преследовавшие поляков. Как выяснилось, все они были левенцами, а раненый оказался их предводителем Мудренко.

— Не беспокойтесь, — сказал Серко, видя, что кровотечение прекратилось, — ваш командир будет жить, рана не смертельная. Пуля прошла навылет. Кровь на его голове от того, что он, видимо, в беспамятстве хватался за окровавленную грудь, а потом размазал кровь по лицу. Только теперь надо все время рану смачивать холодной водой с обеих сторон, чтобы не воспалилась и не началась лихоманка. Положите его на бок и отвезите куда — нибудь в безопасное место, да лекаря найдите, пусть присмотрит за ним дня три — четыре. Ну, а нам ехать пора, прощевайте пока!

— Погоди, друже, — вышел из толпы широкоплечий, кряжистый мужчина лет под сорок, видимо, тоже один из предводителей опрышков. — А куда подевались те казаки, что нас так удачно выручили? Мы уже думали, конец нам, а тут, откуда не возьмись казацкая конница…

— Да, уж, повезло вам, — хмыкнул Остап. — А казаки? Так они того… ускакали дальше, видно сильно торопились.

— А кто вы сами — то будете, люди добрые? — спросил тот же левенец, окидывая богатырскую фигуру Верныдуба восхищенным взглядом. — Ведь вы тоже нам помогли, мы видели, как вы вдвоем напали на ляхов с тыла.

Казаки переглянулись. Смысла скрывать дальше свои подлинные имена уже не было, поэтому Иван просто ответил:

— Мы запорожские атаманы Серко и Верныдуб, выполняем особое поручение гетмана Хмельницкого, вот почему тут и оказались. Но так как наше задание весьма секретное, то давайте договоримся: мы вас не видели, а вы нас.