Последний из страстных вампиров

Мы провели следующий час, беседуя о мелочах, оба наблюдая снисходительными взглядами, как призрачная группа двигалась из комнаты в комнату. К концу второго часа, ни с чем, что показывало их работу, кроме нескольких чисел записанных с измерительных приборов. Даже энтузиазм Сары начал спадать. Мы возвращались к трактиру в относительном молчании — она изучающая скудные записи этого вечера и я ожидающая снова увидеть Тео.

Я отправилась в постель в одиночестве, мой заблудший вампиро-нефилим все еще охотился на свой Сосуд. Когда я обнаружила, что он не вернулся в трактир, то предложила помочь ему охотится на члена Суда, но Тео настоял, что все почти сделано. Даже разделенный приблизительно тридцатью милями или около того, он, казалось, ощущал изнеможение, что затрудняло мои мысли. Я не спорила, когда он приказал мне ложиться в постель, просто послала ему образ того, что я наметила сделать с ним, когда он направит свой путь назад ко мне.

Мои сны были спутанными, но гораздо более яркими, чем я помнила в прошлом. Я просыпалась зачастую от малейшего шума в трактире, но, к сожалению, оставалась одна. Я соскользнула в кошмар, где гигантские осы несколько раз ужалили меня. Медленно это перетекло во что-то гораздо более приятное, жала ос превратились в легкие касания крыльев, когда осы изменились в ярко-синих колибри. Я извивалась от удовольствия на земле, нагая, согретая солнцем, что светило вниз с такой силой, что я могла чувствовать его тепло глубоко внутри меня, в темных, скрытых местах, которые возвращались к жизни, только когда Тео был рядом. Однако, мягкие, нежные прикосновения птичьих крыльев не успокаивали — они заставляли меня извиваться еще сильнее, оставляя так же желание избежать их странных эротических касаний и увлекавших меня к большему возбуждению. Одна из птиц уселась мне на живот, даря мне долгий взгляд ее темных глаз, прежде чем опустить голову и вонзиться в мое бедро длинным, острым клювом.

— Милая мать разумного, — я задыхаясь, внезапно проснулась. Голова Тео была склонена над моим бедром, его темные локоны касались моей кожи, когда боль от его зубов проникших в нее, уже таяла в чем-то, столь приятном, что я пожелала чтобы он никогда не останавливался. Его пальцы на мгновение затрепетали у возбужденной чувствительной плоти, когда погрузились в меня в движении, от которого я выгнулась на кровати, а мои бедра поднялись навстречу движению его пальцев.

Salus invenitur, — застонал Тео у меня в мозгу, когда сделал глубокий глоток из меня. Твой вкус слаще нектара, Порция. Как может что-то столь удивительное, ранить так ужасно в тоже время?

Мое тело напряглось вокруг его пальцев, ослепнув от всего, кроме потребности чувствовавшейся внутри него и отклика, что лежал внутри меня.

— Это чересчур, — сказал он, поднимая свою голову от моего бедра. Его глаза были черными, как полированное черное дерево, его лицо напряглось от голода, страсти и желания.

— Нет, — сказала я, чувствуя себя так, как будто мои внутренности туго скрутило. Я толкнула его на спину и взобралась на него. — Но это может быть.

Его вкус, насколько я знала, будет — горячим, мужским и невероятно чудесным, твердая плоть его члена была одинаково шелковисто-мягкой и в тоже время твердой, как сталь. Он громко стонал, его голова откинулась назад на матрац, обе руки сжимали простыни под нами, когда я занимала свое время исследуя его, непринужденно читая его мысли, отмечая, что приводила его в неистовство.

Его возрастающая страсть и возбуждение питали меня. Мои колени были разведены, пока я наслаждалась его рывками подо мной, плотно прижимавшегося к моей собственной чувствительной плоти. Молния экстаза, что прорвалась сквозь меня, в результате захватив врасплох, но не настолько как Тео, внезапно схватившего меня за бедра и поднимая на свое тело, проталкиваясь вверх в меня и притягивая вниз. Все существующее исчезло, мой мир, вся вселенная, сжимаясь до мужчины подо мной, убеждавшего меня тихими вскриками удовольствия, двигаться на нем быстрее.

Как я существовал без тебя так долго? — спросил Тео, когда его рот сомкнулся на моей груди, его зубы проникли глубоко в мою мягкую плоть в то же самое время, когда он взорвался в потрясающем оргазме, сила которого подтолкнула меня к моему собственному. Его тело пульсировало и колотилось в меня, пока я попросту полностью прекратила существование. Порция, которую я знала в течении тридцати восьми лет и стала Порцией, которая была частью Тео. Я никогда не верила, что женщина нуждается в мужчине, чтобы быть полноценной, но это было по-другому. Это не было вопросом общественных нравов или проблем пола, или даже биологической потребностью в спаривании. Я знала в глубинах моей души, что Тео обогатил меня способами, которыми не смог ни какой иной человек и это знание потрясло меня.