Последний из Первых Миров - Эпоха Тишины. Том 2 (СИ)

Иногда, и даже довольно часто, мимо строя, прижимаясь к лесу по дороге насколько это было возможно с учетом собственных грузов и повозок, проходили и проезжали переселенцы и беженцы, уже пытающиеся уйти от будущей войны дальше на запад, в сторону Волшеквии. Конечно, дорога туда проходила либо из самого Манне-Дота к столице, либо совпадала с таковой до Эмонсена. Всего за четыре часа строй добрался до развилки у Леса Кортя, по которой уже куда чаще проходили в сторону самого города от Лафена и мелких деревень вокруг него люди. Иногда по этой дороге на свои фронты уходили воины, иногда туда же, с целью стать воинами, уходили и обычные мужи и юноши. Даже девушки, недавно оторванные от плуга, в деревнях часто не слабее мужчин, активно вступали в армию людей. Те же, кто к войне не был готов до сих пор, и кто продолжал с умным лицом рассказывать друзьям, что война нужна лишь для кормления власти чужими ресурсами, чаще всего были уже далеко от будущих полей сражений, то есть всей Ирмии. Возможно, в их словах был смысл последние столетия, но не теперь, когда враг ступал на их земли без политической подоплеки, плевав на человеческие ресурсы, желая лишь уничтожения, полного истребления человечества как вида. Оправдания теперь искали лишь люди слабые, но никто насильно не заставлял их браться за оружие и надевать доспехи. Людьми теперь командовали Демоны и их Боги. Что такое «пушечное мясо» сами Демоны не знали, а Боги считали такие вещи для себя позором даже спустя столетия контроля современного мира.

До Кирпичников оставалось еще всего не больше трех часов пути. Строй пел уже меньше, давно исчерпав свой запас знаний в области песен как старых, так и новых, и даже слегка от песен подустав. Все равно, они по-прежнему находили темы для разговоров между собой, с тем даже иногда жалуясь, что строй двигается слишком медленно, хотя все они могут и хотели бы идти быстрее, дабы уже поскорее приступить к веселому штурму Эмонсена. Да, для них все это по-прежнему было лишней забавой, по которым они совсем уже соскучились. Чеистум не мог заставить квартирмейстеров быстрее двигать лошадьми обоз, ибо те, пускай и двигали не самый тяжелый в своей жизни груз, все же немного устали за время пути, и теперь точно не могли сильно разгоняться. Тем более, на пути строя слишком часто вставали повозки беженцев, обойти которые мог строй, но не обоз. Дорога была довольно широка, и на ней было легко разойтись двум транспортам. Но их редко бывало всего два, пускай и в последний час людей на дороге стало заметно меньше.

Все же, строй двигался еще непринужденно и весело, часто махая руками и здороваясь с проходящими мимо людьми, даже из повозок с радостью разглядывающими величественных старых воинов, ведомых самими Богами. Не многие, конечно, узнавали в фигурах за вуалями и капюшонами своих идолов, что целые столетия уверенно правили миром людей, так или иначе крайне редко представая воочию перед самими людьми. Кто-то даже считал Богов выдумкой. Самые известные среди них, больше всех обсуждаемые людьми, также не всеми считались Богами. Таковыми точно называли близнецов Руэнре, Богов Времени, вечных командиров Ордена, все же никогда не показывающихся даже собственным подчиненным. Чеистум редко показывался на людях, предпочитая собраниям людей обыкновенную тишину Леса Ренбира, в котором своим присутствием сдерживал ардов по приказу Бога Людей. На самом деле, он был большим ценителем искусства, часто бывал на фестивалях и выступлениях в городах, еще чаще посещая спектакли в театрах по всему Западу. Не удивительно, что его там совсем никто не узнавал, ибо присутствовал он там инкогнито, и почти всегда не лично. Именно его рукам принадлежит создание термина «мертвец искусства», ставшего, впоследствии, метафорой в описании качества произведений. Это довольно интересная история, и я не зря затронул ее теперь.

— Друзья мои, я хочу вам кое-что рассказать. — не прекращая хода, повернулся к своему строю уже соскучившийся по разговорам сам Чеистум, продолжая дорогу уже от развилки в сторону Кирпичников. — О том, чем жил сей новый мир столетия после вашего ухода, и о том, чем я сам любил заниматься те столетия до сего дня.

Воины с большим удовольствием слушали истории своего командира, с не меньшим удовольствием возвращаясь к счастливым временам, переводя в него и всех окружающих его людей, часто даже останавливающихся рядом со строем, какое-то время его сопровождая, сами с удовольствием и изумлением слушая истории Бога Смерти. Кайла и Тиадрам также слушали его с большим интересом, ибо выросли в те самые времена, когда выражение «мертвец искусства» уже имело огромное распространение, и покорило не только Ирмию, но и вообще все страны Запада. Их не слишком удивляла тема повествования Бога Смерти, которому с самого начала и присуждали появление сего феномена. Все равно — детали его истории были внезапно забавны, пускай тематика и оставалась по-своему жуткой. Уж кто-кто, а Бог Смерти любил, и умел шутить о смерти.