Последний из Первых Миров - Эпоха Тишины. Том 2 (СИ)

Корть и сам был растерян, и не понимал, что будет правильнее и важнее. Он помнил, сколькими бедами вылилась прошлому миру гибель Соккона и получение Гелларом новых сил. Пускай даже в этом мире все могло пойти иначе. Но на какой исход в прошлых мирах повлияла гибель Термисорры? Ответ был вопрос — в прошлых мирах девушки просто не существовало. Джефф переродилась в другого человека, который и без того теперь стоял у Кортя за спиной. Тогда у нее не было сестры, а ее брат, теперь стоящий впереди со злобной гримасой, до последнего не признавал своих родственных связей с предательницей, а забравшего ее под свое крыло Кортя до сих пор называл вором.

— Похвально, что ты научился думать дважды, прежде чем сжигать жизни своим Красным Пламенем. — хитро улыбнулся Хемирнир, наконец выждав нужный момент для наведения смуты. — Но в Эмонсене может погибнуть не только Термисорра. Тот, кто некогда участвовал в последней битве прошлого мира, также может погибнуть там.

— Тиадрам? — вспомнил Корть.

— Искусственные Клинки Власти, Кайла и Тиадрам. Если Дума не обуздает их мощь, то и сам может погибнуть. И тогда некому будет биться с Совенраром. Вы проиграете.

— Не думал, что ты тоже раскроешь память прошлого мира. — скрипнул зубами Корть.

— Я пытался. Но то, что я говорю, не мои слова. Об этом нам поведал Доран.

Угольные глаза Кортя вновь полыхнули решимостью.

— Чтоб тебя! — напряженно от злости крикнул он. — Филони, мы должны сейчас же лететь в Эмонсен!

— Ле…лететь? — чуть испуганно от столь резкого крика, одной ногой отступила назад девушка.

— Мы должны успеть, если будем двигаться по небу. Ну же!

Он резко сорвался с места, махнув золотыми крыльями и плащом, закидывая меч на плечо, бегом отправляясь в сторону выхода как раз за спиной стоящего теперь неподвижно Хемирнира.

— Конечно! — так же за ним сорвалась с места Филони. — Ты же расскажешь мне, что все это значит?

— Ты же слышала, что раньше Доран был другим? — стрелой пролетев мимо врага, лишь колыхнув ветром его изодранную бесконечными боями на Севере и временем вуаль, мчал уже только наверх, к поверхности, Корть.

Огни Красного Пламени за его спиной в хранилище уже медленно догорали, оставляя помещение в полной темноте и тишине, также оставляя наедине с самим собой уже последнего его посетителя, даже не смотрящего в сторону убегающих наверх двух людей, больше всего на свете им ненавидимых.

— Моя память полностью восстановилась, и теперь работает лучше, чем когда-либо. Я помню, что встречал Дорана в первые дни своего появления в мире. Он надолго пропал, и появился вновь уже совершенно другим, куда более гадким и хитрым, какой он сейчас. — ведя за собой Филони, Корть бежал по уже пустым коридорам, где его Пламя давно съело тела всех заполонивших его некогда мертвых стражей и заключенных, с чем сам он получил часть их памяти. — Я был прав, думая, что его изменила Бездна. Но я так и не мог понять, принял ли он личность, которой обладал в прошлых мирах, и которую запомнила Бездна, или же он сам стал личностью Бездны. Хемирнир частично подтвердил мои догадки. Если он рассказал ему о том, что происходило в прошлом мире, значит он получил из Бездны какие-то знания о нем, и может теперь ими пользоваться.

— Это очень плохо! — и сама понимая суть проблемы, продолжая бежать вслед за Кортем, волновалась Филони.

— Если это так, то мы должны всеми силами помешать ему исполнить свой план, каким бы он ни был. Два года назад Доран приказал Думе создать событие, при котором он сможет отвлечь всех нас от Кацер, на которых хотел напасть. Тогда я не понял его плана, и он обманул меня. Теперь мы сведем счеты, и я спрошу его, чего Доран хочет на самом деле. Если он ответит — мы решим эту проблему раз и навсегда.

Пусть Красное Пламя освещало им дорогу, даже оно рассеивалось впереди, в уже последнем коридоре, куда из дыры наверху, ведущей в холл самой тюрьмы, веселыми и беззаботными лучами било золотистое солнце. Позади них расстилалась тьма, и была она уже непроглядна. Только Хемирнир, пусть и ни на что конкретное не смотрел, свойственным монстру высшей формы жизни всевидящим зрением пробивался через тьму, все же направляя взор больше не в то, что видели глаза, а в картины, что рисовал перед ними мозг. Невозможно нашим языком точно описать его чувства, для человека просто не свойственные, но, все же, имеющие связь с таковыми у нас. Волнение, грусть, злость — эти чувства лишь немного отличались от наших. Он и сам терялся в них теперь, вспоминая слова Дорана о том, что на самом деле должно было произойти в Эмонсене, и почему на самом деле он просил Хемирнира увести Кортя подальше от Синокина, чтобы тот ни в коем случае не успел туда вернуться, когда узнает уже от Думы истинные планы Бездны. Ведь Дума прибыл в Эмонсен по своей воле, а не по воле Дорана. Правитель Бездны ему лишь помогал, пусть и пытался извлечь из планов своего подопечного максимальную выгоду.