Последний из Мраксов

– Я думаю, стоит, – кивнул Регулус. И Том разрешил, нахмурившись. Он знал, какие чувства испытывает к Регулусу его опекун, и не беспокоился о том, что между этими двумя опять разгорится роман. Но так или иначе, Регулус был одним из взрослых, с которыми он рос, и Блек вовсе неплохо играл роль старшего брата. Марволо и сам был привязан к нему, ему не хотелось, чтобы этот волшебник страдал еще больше.

***

А вернувшись в Хогвартс, Том сделал самую неожиданную вещь для всех школьников. Он предложил Мишелю встречаться, и тот, разумеется, с радостью согласился. Для Тома все это было неприятно, но он терпел и держал лицо. Поцелуи Делакура всегда были с каким-то привкусом, сладкий или соленый, он был неприятен любой, хотя Гарри Том был готов целовать даже после его удушливых сигарилл. Прикосновения казались откровенно противными: не там, не в тот момент, не так. Мерзко. Мерзко. Мерзко. Невольно вспоминалось детство, приют и хотелось вымыться с мочалкой и тереть, пока кожа не покраснеет, потому что только тогда она очистится. Том сам сделал свой выбор, что будет терпеть это, но не мог справиться с той ненавистью, которая охватывала его все сильнее с каждым разом, когда он видел Мишеля, словно это была вина шармбатонца.

Все труднее становилось не огрызаться на Мишеля в ответ на всякую мелочь. Не облегчало ситуацию и то, что Делакур хотел постоянно выставлять их отношения на показ, чего делать категорически не следовало. Том еще помнил, что ему когда-то запретили даже дружить с Мишелем, Гарри наверняка дико разозлится, если узнает о том, что они встречаются. Ссориться с опекуном из-за ерунды, когда отношения между ними шли так гладко, Мракс не желал. Поэтому категорически запрещал целовать себя в присутствии посторонних, не желал ходить за ручку по коридорам и устраивать интимные пикники на берегу озера. Мишель злился, но до поры готов был довольствоваться малым. Том надеялся, что долго все это не продлится.

К счастью или к несчастью, Гарри стал бывать в Хогвартсе намного реже после Рождества. Если раньше он ночевал в Хогвартсе почти каждый день и по нескольку часов общался с воспитанником и подопечными, то теперь появлялся только три-четыре дня в неделю, выслушивал жалобы учеников, говорил с преподавателями, разбирал бумаги. У него не было времени на прогулки по коридорам и сбор школьных сплетен. Он объяснил Тому, что появилась кое-какая интересная работа, и мальчик подумал, что это связано с его исследованиями по аллергиям, о которых говорил Долохов. А вот у Тони, похоже, время на сбор сплетен было, и несколько раз, когда они пересекались в коридорах школы, он смотрел на Мракса с мрачным торжеством в глазах. Том полагал, что Долохов с трудом удерживается от того, чтобы немного не пошантажировать его. И наверняка на то, чтобы молчать, у секретаря были куда более меркантильные причины, чем простая порядочность.

Как-то раз, примерно в конце февраля, Гарри остался ночевать в своих хогвартских покоях. Он неделю не появлялся в школе, так что у него накопилось немало работы. Он поужинал вместе с Томом, а потом рылся в бумагах, пока воспитанник делал домашнюю работу. Около двух часов с ними просидел старшекурсник-хаффлпафец, которому кто-то из профессоров назначил отработку. Все эти пару часов студент заметно дрожал от страха, хотя Том совсем не понимал причины. Опекун всего лишь поручил бедняге почистить натюрморт, на котором имела обыкновение появляться леди Певерелл. Беднягу не ругали, не повышали на него голос, ничего жуткого, а тот все же боялся.

После того, как закончили с работой, а хаффлпафец ушел, Том и Гарри какое-то время просто болтали, потом играли в шахматы и слово за слово засиделись далеко за полночь. В школе давно начался комендантский час, так что Гарри, которому было лень провожать воспитанника, просто махнул рукой и разрешил ему переночевать у себя. Они не раз уже спали вместе, тем более что в последнее время юноша вел себя поспокойнее и, кажется, почти забыл о своей в него влюбленности.

– Никаких твоих штучек, – предупредил он, укладываясь в постель и великодушно уступая Тому половину одеяла.

– О, не беспокойся, – натянуто улыбнулся тот в ответ, отодвигаясь от опекуна подальше.

Спать в одной постели было чистым мучением для Тома. Он долго лежал, прислушиваясь к дыханию Гарри на соседней подушке, и ведя спор с самим собой. Он не хотел портить то, над чем так тщательно работал. Гарри опять доверял ему достаточно! Их отношения стали очень близкими, совсем домашними. Том не мог все испортить, набросившись сейчас на опекуна с поцелуями и объятиями, Гарри бы на них не ответил, даже если бы ему понравилось. Мракс все еще был для него ребенком. Нужно было подождать, еще подождать… О, как хотелось пододвинуться чуть ближе, ощутить тепло его тела, его запах, прижаться близко-близко, как в прошлый раз. Том возбуждался от простых мыслей и воспоминаний, но не смел прикоснуться ни к себе, ни к лежащему рядом мужчине.