Последний из могикан

Краснокожий сидел на краю мшистого бревна и выразительными, спокойными, но красноречивыми движениями рук подчеркивал свои слова. Его почти обнаженное тело служило ужасной эмблемой смерти: оно было расписано черной и белой красками, которые придавали человеку вид скелета. На бритой голове индейца красовалась одна только прядь волос. Орлиное перо, воткнутое в волосы, опускалось на левое плечо дикаря; из-за пояса виднелись томагавк и скальпировальный нож английского изделия. Через обнаженное мускулистое колено он перебросил короткое солдатское ружье, одно из тех, какими англичане вооружали своих краснокожих союзников. Все в этом воине — его широкая грудь, прекрасное телосложение и горделивая осанка — доказывало, что он достиг полного расцвета жизни, но еще не начал приближаться к старости.

Судя по фигуре белого, можно было сказать, что он с самой ранней юности познакомился с лишениями и трудами. Он был мускулист, скорее худощав, чем полон, и одет в охотничью рубашку зеленого цвета, окаймленную желтой бахромой; его голову прикрывала летняя кожаная шляпа. За поясом охотника торчал нож, но томагавка у него не было. По обычаю краснокожих, его мокасины украшала пестрая отделка, а кожаные штаны зашнурованы по бокам и выше колен оленьими жилами. Кожаная сумка и рог с порохом довершали его снаряжение; близ ствола соседнего дерева стояла его очень длинная винтовка. В глазах этого охотника или разведчика светились проницательность и ум. Говоря, он оглядывался по сторонам, то ли высматривая дичь, то ли опасаясь какого-нибудь скрытого нападения.

- Предания твоего племени, Чингачгук, говорят за меня, — сказал он.

Беседа велась на том наречии, которое было знакомо всем туземцам, занимавшим область между реками Гудзоном и Потомаком.

- Твои отцы пришли из страны заходящего солнца, переправились через большую реку[5]сразились с местными жителями и завладели их землями. Мои предки пришли от красной утренней зари, проплыли через Соленое озеро и поступили так же, как твои родоначальники. Не будем же спорить об этом и попусту тратить слова.

- Мои праотцы сражались с обнаженными краснокожими людьми, — сурово ответил индеец на том же языке. — Скажи, Соколиный Глаз, разве ты не видишь разницы между стрелой с каменным острием и свинцовой пулей, которой ты приносишь смерть?

- Природа дала индейцу красную кожу, но у него есть рассудок, — сказал белый. — Я неученый человек и не скрываю этого, однако, судя по тому, что я видел во время охоты на оленей и белок, мне кажется, что ружье в руках моих дедов было менее опасно, нежели лук и хорошая кремневая стрела, которую послал в цель зоркий глаз индейца.

- Все это ты слышал от твоих отцов, — холодно ответил краснокожий. — Но что говорят ваши старики? Разве они говорят молодым воинам, что бледнолицые воевали с каменными топорами или с деревянными ружьями в руках?

- У меня нет пристрастий, я не хвастаюсь преимуществами своего рождения, хотя мой злейший враг — макуас — не посмеет отрицать, что я чистокровный белый, — ответил охотник, разглядывая свою потемневшую жилистую, костлявую руку. — Но я охотно сознаюсь, что не одобряю многих и очень многих поступков моих соотечественников. Впрочем, я не могу отвечать за других, каждую историю можно рассматривать с двух сторон. Скажи мне, Чингачгук, что говорят предания краснокожих о первой встрече твоих дедов с моими?

Наступило молчание. Индеец долго не говорил ни слова; наконец, полный сознания важности того, что он скажет, он начал рассказ, и в его тоне зазвучала торжественная искренность:

- Слушай, Соколиный Глаз, и твои уши не воспримут лжи и неправды. Вот что говорили мои отцы, вот что совершили могикане!

Мы пришли оттуда, где солнце вечером закатывается за обширные равнины, на которых пасутся стада бизонов, и безостановочно двигались до великой реки. Тут мы вступили в борьбу с аллигевами и бились, пока земля не покраснела от их крови. В области между берегами великой реки и отмелями Соленого озера мы не встретили никого; только одни макуасы издали следили за нами. Мы сказали, что весь этот край наш. Мы мужественно завоевали этот край и охраняли его, как сильные и смелые мужи. Мы прогнали макуасов в леса, кишевшие медведями, и они добывали для себя соль только из ям пересохших соленых источников. Эти псы не выловили ни одной рыбы из великого озера, и мы бросали им одни кости...

- Обо всем этом я уже слыхал и всему верю, — сказал белый охотник, видя, что индеец замолчал. — Но ведь все, о чем ты рассказываешь, случилось задолго до того времени, когда пришли англичане.