Последний из бледнолицых

Вернувшись к себе в офис, Бампо отключил внешнюю связь и вышел через свой личный терминал в базу данных своего департамента. Ещё пару лет назад с помощью Мэрфи он создал на одном из жёстких дисков укромный уголок – настолько укромный, что его объём даже не отображался на диаграмме заполненности диска, а открыть его можно было только еженедельно менявшимся кодом, известным лишь самому Нату. В этот скрытый сектор он записывал свои последние идеи и разработки, касавшиеся маскировочного поля – «шапки-невидимки», как его называли. Введя код доступа, Натаниэль подождал, пока на экране появится запрос на подтверждение, и снова набрал код, изменив в нём всего один из пятнадцати символов. «Неверно! – тут же появилось на экране. – Внимание! Повторная ошибка приведёт к уничтожению массива!». Нат усмехнулся и повторил неверный код. Дело сделано – программа-убийца запущена, и всё то, что Натаниэль сюда записывал, стёрто без возможности восстановления.

Нат отнюдь не обольщался – над «шапкой-невидимкой» работало множество людей, и рано или поздно кто-нибудь из них додумается до того, что уже пришло в голову ему, Нату. Один человек не остановит технический прогресс – наивно на это надеяться. Но как бы то ни было, он, Натаниэль Бампо, не будет помогать новым хозяевам его страны.

А что именно случилось с «High Tech Corporation», Нату этим же вечером разъяснил Колдуэлл – разъяснил предельно доходчиво, несмотря на то, что они на пару осушили целую бутылку виски.

– Нас купили с потрохами, старина, – сказал Джон угрюмо. – Арабский мир сколотил огромные деньги на продаже нефти – настолько большие, что Восток уже не в силах их переварить! Арабы уже давно – где-то с конца прошлого века – активно инвестируют эти деньги в западную экономику, получая на этом бешеные дивиденды. Потом началось долевое участие, а затем и скупка контрольных пакетов акций. Потомки бедуинов наловчились владеть ultimate weapon[14] современности – деньгами – не хуже, чем их предки владели кривыми саблями… Ты не найдёшь сейчас на всём нашем континенте ни одной мало-мальски значащей фирмы, где не был бы задействован арабский капитал! Эр-Рияд заинтересовался нашими разработками, – кстати, и разработками твоего отдела по синтезу пищевой органики, – и решил прибрать всю корпорацию к рукам. Ты представляешь, какие им светят прибыли, если удастся наладить серийный выпуск синтезаторов в промышленных масштабах? А мы с тобой, – Джон горько покачал головой и со щелчком распечатал банку пива, – отработанный материал. Тот, кто тебя сменит, – он ведь выходец из саудовской элиты, так что брыкаться бестолку. Тем более что ты – белый.

– Я не буду учить браун-скинов тому, что знаю и умею сам, – глухо сказал Нат. – Они убили Джейн.

На следующий день Натаниэль подал заявление об увольнении. Его не удерживали, хотя выразили вежливое сожаление. Причитающие ему деньги он получил полностью, до последнего цента, – никто не собирался обманывать его по мелочам и добивать упавшего.

* * *

Целый год Нат ничего не делал, благо за без малого сорок лет работы в «High Tech» его текущий счёт изрядно вырос. Он не знал, куда себя деть, и зачастую просто сидел на кухне, тупо наблюдая, как по оконному стеклу стекают дождевые капли. И одна и та же мысль назойливо стучала в его голове – раз за разом: «Мы проиграли демографическую войну – остаётся только подписать безоговорочную капитуляцию…». «Мы растаяли, как кусочек холодного белого сахара в чашке горячего чёрного кофе…» – думал Натаниэль, размешивая сахар и глядя над поднимающийся над фарфоровой чашкой лёгкий дымок.

Он почти никуда не выходил, покидая свое одинокое жилище только в случае крайней необходимости, а Дик Мэрфи и Джон Колдуэлл навещали его нечасто – у них хватало своих проблем. «Каждый выживает в одиночку» – похоже, это циничное выражение становилось будничным.

Иногда Нат по многолетней привычке возвращался мыслями к работе, размышлял о векторе напряжённости маскировочного поля, о его конфигурации, об эмиттерах и о расходе энергии, но он тут же гнал эти мысли прочь. Всё, с прошлым покончено, и возврата нет.

Однако были и другие мысли, которые Натаниэль анализировал, стараясь довести до логического завершения. Белые проиграли – это факт, но это всего лишь констатация факта. Остаётся ещё вопрос: почему это произошло? Почему энергичная раса, преобразившая мир и достигшая невиданных доселе высот, тянущаяся к звёздам и к тайнам материи, вдруг начала угасать, совершая то, что можно было с полным правом назвать расовым самоубийством?

Нат думал. Времени у него было предостаточно, а привычка думать над той или иной проблемой вошла в плоть и кровь. Освободившись от жесткого ритма, навязываемого всем образом жизни и работой в корпорации, он вдруг получил возможность поразмыслить над темами, которые раньше полагал отвлечёнными, бесполезными, поскольку от них вряд ли можно было ожидать реальной экономической выгоды, исчисленной в денежных единицах.