Последний идальго

Стоило им остаться наедине, как африканец сразу перешел на родное наречие. Он что-то бубнил еще, но Диего пропустил дальнейшие комментарии мимо ушей. Кожа зудела от грязи и пота, хотелось как следует помыться, и меньше всего сейчас его заботила манера передвижения Кристины.

Он расстегнул пуговицы и стянул рубашку здоровой рукой. Осмотрел плечо. Хотя раны противно ныли, ткань пластыря оказалась чистой. Ни пятен крови, ни следов гноя. Диего изловчился и поддел пластырь за край.

– Давайте я, – остановил его Муту.

В пару шагов он пересек маленькую комнату и деловито склонился над плечом.

– Руки хоть помой! – бросил Диего без всякой надежды, уже знакомый с грубой солдатской манерой Муту оказывать помощь.

– Уже! – африканец растопырил пальцы и продемонстрировал ладони с таким видом, будто там стоял штамп – «Стерильно».

В следующее мгновенье пластырь был сорван. Понапрасну Диего стискивал зубы, все оказалось не так болезненно, как он ожидал. Да и выглядело плечо обнадеживающе. Куски кровоостанавливающего бинта торчали из ран, точно перезрелая морковка, а под ними проглядывала розовая плоть.

Одобрительно качая головой, африканец ощупал кожу на плече, а затем принялся выковыривать куски бинта из затягивающихся ран. Когда груда измазанных сукровицей тампонов оказалась в мусорке, он принес аптечку.

– Бестолковое занятие вас врачевать, – заявил Муту, поливая плечо перекисью, – все само заживает, как на дикой кошке!

Диего нахмурился, глядя на пенящуюся жидкость. Раны действительно затягивались уж слишком быстро. Или так лишь казалось? Вдруг часть Нектара все-таки попала в кровь? Неужели лягушатник просчитался, задумывая дьявольскую машину?

– Это последний! – африканец вскрыл упаковку с пластырем. – Но, похоже, вам больше и не понадобится.

Он закончил возиться с раной и спросил.

– Мы же в Мадрид едем?

Диего задумчиво кивнул. Муту выпрямился, расправив могучие плечи.

– Я смотрел Навигатор. Пишет к ночи будем в Мадриде. Ну если не будем тут засиживаться.

Слушая болтовню Муту в пол уха, Диего поднялся. Ноги едва гнулись, распухшие после попаданий резиновых пуль, но он не придал этому значения. Не терпелось очутиться в тишине и как следует все обдумать. Диего покосился на дверь душевой. Мелькнула мысль, что следовало забрать у девчонки ключи от машины и послать африканца за свежей одеждой. Но было уже поздно.

– Хорошо бы побыстрей добраться. Мне обязательно нужно утром быть в клинике. Доктор назначил на девять, эти … аналитические пробы. – назойливо продолжал африканец.

– Доберемся, будь уверен! – отрезал Диего и сделал шаг.

От боли затошнило.

«Сейчас расхожусь и будет легче» – он сглотнул подкатившую горечь и задышал часто, широко открывая рот.

Еще один шаг. Еще. Наконец Диего оперся о дверную ручку, переводя дух. Африканец не отставал и нудел без остановки.

– Это хорошо, очень хорошо! Доктор сказал, что не станет колено мне чинить, если не сдам пробы. А операция уже послезавтра! Да вы знаете, я же фактуру вам отдал.

Диего застыл.

– Да, помню. Только с оплатой накладка вышла, – он вытер вспотевший лоб и пробормотал. – Не беда, разберемся.

Лицо африканца вытянулось. Диего зашел в ванну и прикрыл за собой дверь.

«Чертова фактура! Какого дьявола я ее выкинул? Надо было сразу оплатить! Я ведь обещал, слово ему дал!» – он облокотился о стену.

Из замызганного зеркала над умывальником на него зло смотрел незнакомый старик. Серое изможденное лицо, волосы перепачканы кровью. Диего приблизился к своему отражению и процедил:

– Сраную фактуру я выкинул, потому что в тот момент был уверен: он отправился на верную смерть! Но все вышло так, как вышло, и больше тут говорить не о чем! Я облажался, мне и исправлять!

Мыться пришлось одной рукой. Обмотав поверх пластыря сухое полотенце, Диего наскоро принял душ, надел брюки и вернулся в комнату уже зная, что скажет. Африканец сидел на кровати, глядя в пол.

– Слушай, Муту! Как приедем – сходишь в клинику и заплатишь на месте. Моя карта у тебя, сунешь в терминал и баста!

В ответ - молчание. Придавая голосу большую уверенность, Диего продолжил:

– Да все получится, разницы нет, как платить!

Муту поднял голову. Во взгляде ни осуждения, ни злости. Будто он и не ожидал ничего другого. Потянулся к телефону, вынул из-под чехла банковскую карту. Повертел в руках, словно впервые увидел.

– А точно получится? – с сомнением спросил он, – Сумма то ого-го!

– Двадцать пять тысяч? Да не смеши!

В дверь постучались. Муту положил карту на тумбочку и, насупившись, пошел открывать.

– Отойди, а то не удержу! – прикрикнула девчонка, прогоняя его с дороги.

Она свалила бумажные свертки на стол, рядом пристроила картонный поддон со стаканами. Африканец все это время маячил позади, поглядывая на еду.

– Фух! Значит здесь бокадильо с хамоном, здесь – с сыром, а эти с тунцом. Взяла еще пару гамбургеров, чтобы поменьше останавливаться, ну а там – кола.

Кристина повернулась к Муту, который уже намеревался сесть за стол. Сунула ему в руки пухлый пакет.

– Вот! Все что нашла.