Последний идальго

Не глядя, Кристина взяла карточку и только тут спохватилась.

– Ваш пиджак…

Рука Диего коснулась плеча.

– Не беспокойся, возвращать не нужно.

Он захлопнул дверь, а Кристина осознала, что даже не поблагодарила старика!

Мотор заурчал, и такси тронулось. Проехав вдоль парка, машина свернула на ярко освещенный проспект. Кристина устало откинулась на спинку кресла. Все тело ныло. Закрыв глаза, она обхватила голову руками. Визитная карточка, зажатая в пальцах, больно ткнула в висок.

– Черт, совсем забыла! – Кристина потерла висок и взглянула на визитку.

Карточка оказалась странная. Не из картона, как обычно, а из гибкого пластика, на манер банковской. Выдавленная на матовой поверхности надпись гласила: Сеньор Диего Мария Герер. Дипломированный специалист: История и Философия. Ниже был указан телефон.

Кристина нащупала кнопку на подлокотнике двери. Стекло поползло вниз, и в салон ворвались запахи ночного города. По улицам, залитым ярким светом фонарей, гуляли люди. Глядя на них, нестерпимо захотелось забыть все, что произошло этой ночью. Да к черту! Она протянула руку с визиткой к открытому окну.

– Девушка, мусор выбрасывать запрещено! – голос водителя звучал назидательно, – Вы знаете какие сейчас штрафы?

Она неловко сунула визитку в сумку и поспешно закрыла окно. Всю дорогу домой, сквозь мучившую ее боль, пришлось выслушивать жалобы таксиста о штрафах и непомерных налогах, которыми его обложило государство.

Наконец, машина остановилась у многоэтажки. Кроме ее квартиры, свет горел всего в нескольких окнах. Торопливо рассчитавшись с занудным водителем, она поковыляла к подъезду. Лифт привычно скрипнул, поднимаясь на третий этаж, Кристина в изнеможении прислонилась к стенке и достала из сумочки ключи. Пальцы почти не дрожали, сердцебиение успокоилось. Теперь главное не переполошить родных.

Тихо, как могла, открыла квартиру. Прислушалась к голосам, что доносились из гостиной. Никто не заметил ее приход.

Прокравшись в ванну, Кристина скинула джинсы и порванную блузку, пихнула их ногой за корзину с грязным бельем. Наскоро умылась и причесалась. Порылась в одежде, которую бросила на полку утром.

– Халат не пойдет, – она убрала его в сторону, – а вот это в самый раз.

Домашняя футболка и брюки не сильно подходили к празднику, но выбора не было.

Глянув напоследок в зеркало, Кристина достала из сумочки белую коробку с золотистым оттиском яблока на крышке. Самая новая модель. Из-за нее пришлось до вечера выстаивать огромную очередь в торговом центре.

– Надеюсь это хоть немного тебя порадует, папа, – Кристина вздохнула.

Когда она, хромая, вошла в гостиную, все на мгновение замолчали. На юбилей пришли все родственники, что жили в Испании. Дядя Хосе с женой, бабушка Ракель. На столе тарелки с недоеденным десертом, чашки с кофе. Лишь дядюшка Хосе не выпускал из рук бокал красного вина.

– Лулу[1], мы не слышали, как ты вошла! – залопотала мать на французском, что случалось с ней в минуты сильного волнения. Она вскочила и заключила Кристину в крепкие объятья. Затем, с подозрением оглядела дочь, – с тобой все в порядке?

Кристина отмахнулась.

– Все хорошо, мама, пустяки! Ногу подвернула, – она вымучила улыбку, – пройдет, не первое растяжение в моей жизни.

– Изабель, не цепляйся к ребенку! – дядя Хосе попытался встать.

Его качнуло и он с удивленным видом опустился на стул.

Кристина потянула мать за собой.

– Папа, у нас для тебя подарок!

Он встал им навстречу, опираясь о стол. Руки ходили ходуном, по лицу бродила потерянная улыбка.

«Мадре миа, какой он стал! Неужели никто не замечает? – покосилась на мать, но та лишь пожала плечами. – Ну понятно, как всегда – Врачи справятся!»

Кристина дернула ее за руку и прошептала.

– Нужно искать другую клинику, чего мы ждем?

– Лулу, давай не сейчас! – еле слышно ответила мать.

Они обняли отца вместе. Сквозь ткань одежды, что скрывала болезненную худобу, Кристина ощутила, насколько он слаб. Едва сдерживая слезы, она протянула отцу подарок и громко сказала.

– Это от нас с мамой! С днем рождения, папа!

Голос не подвел, он звучал весело и непринужденно. Лишь пальцы, которыми она вцепилась в руку матери, онемели от напряжения.

***

Такси тронулось, увозя девушку прочь. Диего проводил машину взглядом и повернулся к африканцу.

– Ну что, бандит, почему ты не помог своему другу? – улица была безлюдна, и он говорил на берберском, не опасаясь привлечь внимание.

– Я не бандит, – угрюмо произнес Муту, – и мы не друзья!

Диего взглянул ему в лицо. Нет, парень себя не выгораживал, да и на труса не походил. Говорил мало, смотрел в глаза. На шее глубокий рубец, правое колено изуродовано шрамом, а лет ему было от силы двадцать пять. Тут Диего заметил армейскую татуировку на плече.

– Да ты прям герой войны!

Муту потянул короткий рукав футболки, спрятав татуировку.

– На войне не бывает героев.

– Да? И кто же бывает? – усмехнулся Диего.

– Те, кто выжил, и кто нет.

Шутить сразу перехотелось.

– Слушай, философ, – Диего сплюнул на асфальт, – неужто во всей Испании не нашлось нормальной работы для такого увальня, как ты?

Африканец резко вскинул голову.