Последний грех

В нос ударил запах перегара.

— Ну что — результаты семинара уже пришли?

Вопрос был с подтекстом. С каким — понять сразу было сложно. Ричард был пьян и мог просто провоцировать ссору.

— Нет. — Макс сглотнул ком. — Мне еще ничего не говорили в деканате.

— А когда скажут?!

— Не знаю.

— Скажи мне, — глаза у Фоссета блеснули, как у лиса, собравшегося сожрать цыпленка, — ты точно там был?! В Вашингтоне?

— Конечно.

Резкий, как вспышка, удар согнул Макса пополам. Фоссет вытащил из кармана паспорт и кинул перед ним на пол.

— Да! Ты, действительно, был в Вашингтоне. В русском посольстве. — И вновь, удар. Казалось, внутри что-то хрустнуло. Макс рухнул на пол. — Ну, что же ты? Я думал, русские гораздо крепче держатся на ногах. Ты же русский?! Поэтому и хочешь в Россию, верно?

Макс попытался подняться, но папаша зарядил новый удар. На этот раз — в солнечное сплетение.

— Вот он, значит, какой — мой русский сын! Беспомощный. Жалкий. Прямо, как тогда. Десять лет назад. В гостинице. Ты помнишь тот день?

Ричард схватил его за скулы и до боли сжал. Макс замычал.

— Дерьмо! А я помню! Я помню все! Каждый миг, каждый час. Помню, как ты угрем вертелся под мной, старясь понравиться. Хотел, чтоб добрый дядя из Америки не только приласкал, но и увез тебя с собой. А я — идиот! Поверил. Увез. И что?! Что я получил взамен? Любовь? Ласку? Уважение?

Фоссет резко оттолкнул его лицо.

— Ничего! Ничего этого я не получил. Я долго ждал, но не дождался. И мне надоело. Надоело! И теперь мне придется доказать тебе свою любовь!

Макс увидел, как на пол приземлились сначала шорты, а потом и трусы Фоссета.

— Папа, прошу тебя! Не надо…

— Неужели? А что мне остается делать? Ждать, пока ты соберешь вещички и удерешь в свою чертову Россию?! Да? Дай хоть трахну тебя напоследок!

Фоссет намахнулся, но в этот раз попасть не получилось. Макс увернулся, и нога толстяка разрезала воздух. Почти инстинктивно, приемыш толкнул его сам. Пятка парня попала ему в пах.

— О-о-о!

Ричард завопил, присел и руками ухватился за причинное место.

— Больно! Как мне больно!

Опустив голову, будто и в самом деле испытывая невыносимую боль, Ричард выл. Макс испуганно смотрел на него.

— Па, прости меня. Я не хотел, мне очень жаль.

Пытаясь чем-то помочь, Макс дотронулся до его плеча и, тут же Ричард выкинул кулак. Удар пришелся в губы. Солоноватая жидкость потекла в рот. Макс пошатнулся, тряхнул головой и следом, еще один, будто кувалдой, удар достал ребра. Он опять оказался на полу.

— Нравиться?

— Перестань, прошу тебя! Мне больно. Остановись, я все понял.

— Сукин сын, ни черта ты не понял! Если бы ты понял, то не ездил бы в это дерьмовое посольство. А ты, ты.… Знай, я тебя раскусил. Ты никуда отсюда уже не выйдешь! Никуда!

Фоссет схватил его за волосы и, прижав голову к полу, стал наваливаться телом. Рассчитывая сломить или сломать, пахом давил на ягодицы.

— Мальчик провинился — мальчик должен быть наказан. Как тогда, в России.

— Отпусти меня!

Макс кричал, но слова разбивались о стену. Фоссет уже рвал на нем одежду и в предвкушении ерзал по телу. Борьба возбуждала.

— Папа!

Взбрыкнувшись, Макс локтем саданул его в ноздри. Короткий крик, и толстые пальцы на миг разжались. Времени почти хватило. Дернув ногами, Макс хотел выскочить, но не успел. Волосатая кисть вцепилась в запястье и опять потянула на себя. Просить пощады было бесполезно. Как, тонувший в пучине, Макс судорожно искал спасения.

— Сукин сын! — Фоссет подтаскивал его к себе. — Сейчас ты ответишь мне за все!

Удар. Еще один. Предплечья хрустели от кулачного молота. Неумолимо, с каждым ударом тот приближался к голове. Пленник, пытаясь за что-то зацепиться, пальцами шарил по полу, но… Нож! Ричард резал им ветчину. Не понимая зачем, Макс схватил его и махнул. Стальное жало резануло руку. Толстяк взвыл и, дернув, окончательно подмял его под себя. Нож резко воткнулся ему в шею. Вопль, в лицо ударил фонтан горячей крови. Теплая влага попала в губы. Макс обезумел, звериный инстинкт вырвался на свободу. Удар, еще один — он бил и бил, не отдавая себе отчета.

Ричард сразу «поплыл»: голова, шея, грудь. Макс продолжал даже, когда толстые конечности безвольно разжались. В дьявольском остервенении, кромсал и дырявил большое грузное тело. Последний удар, как на замедленной киносъемке. Он вырвал из тела нож и обессилено откинулся на пол. Монстр больше не опасен….

…Вытащив страницу с фото, Макс смотрел на свои глаза. Они были другими. Глаза жертвы, не иначе. После боя с Ричардом все стало иначе. Он стал самим собой.

Впрочем, бардовая книжица себя уже исчерпала. Опасный документ, учитывая, что его владелец в розыске. Макс еще раз перехватил пальцами страницы и опять дернул. Книжица хрустнула и опять разделилась. Уже четвертинки он порвал над унитазом. Мощный напор — сомнения и клочки исчезли в небытие.

* * *