Последний довод побежденных

Исключение составлял разве что Развалов, который как радист шел в середине группы и которого обязаны были прикрывать абсолютно все. Именно он о наблюдении заботился в последнюю очередь. Задача у Игоря была лишь одна — сохранить рацию в рабочем состоянии. Конечно же, это не значило, что Развалову было проще всех. Помимо обычного набора разведчика, автомата, ножа, он тащил на горбу еще и рацию, спеленутую в чехле тряпками, дабы придать природную покатость острым углам. Вот такое сомнительное удовольствие.

В разведку, да еще и дивизионную, попал Игорь не с бухты-барахты. Развалов был из той породы людей, коих война закалила и выточила в наикрепчайшую сталь. Поначалу Игорь попал в формирующуюся воздушно-десантную бригаду. Чудом остался жив при высадке в Крыму, в мае сорок второго, а затем переквалифицировался в стрелки. Бился с немцами за Туапсе и сражался в окружении под Майкопом. Стал девятым и последним из роты, кто смог выйти из прорыва к своим. Снова сражался, теперь уже наступая по своим же следам, за откатывающимися немцами, и к зиме получил несколько осколков мины в голову и плечо.

Повезло. Вовремя перевязали, остановили кровь, и вовремя попал в санбат. В не меньшей степени повезло оказаться в госпитале в Москве, в хирургии. Там его подлатали, вытащили все осколки, кроме двух — из головы. В общей сложности пролежал Развалов три месяца после операции. Сочтя, что выздоравливающий готов к службе, его стали готовить на выписку. «Покупатели», интересуясь прошлым, готовы были оторвать десантуру с руками. Предлагали все, что угодно, — от командирских курсов до возвращения в дивизию. А Развалов, может, и нелогично совсем, выбрал разведку. В отличие от многих своих соседей по палате, от войны десантник не устал и от нее же не прятался.

На счету Развалова к настоящему моменту было шесть операций. И ни в одной из них он серьезных ранений не получил, не считая проникающего в руку, с которым даже не выходил из строя. А ведь доля разведчиков считается в разы горше тех же самых пехотинцев. Если пехота — три атаки, [14]то разведчик рискует в каждой вылазке. Вот только при грамотном подходе, да при хорошем командире, да при разработанном плане операции эти самые потери здорово снижаются. За шесть раз, что ходил Развалов, считай что за два активных месяца, отряд Терехова потерял четверых убитыми и троих серьезно раненными. Вполне сравнимо с теми же самыми пехотинцами.

Задержались в передовых укреплениях, наскоро оборудованных в крайних хатах села. Устроились кружком, пока старшина из наблюдателей докладывал о замеченных немцах. Указывал распознанные пулеметы, секреты и засады, которые смогли обнаружить за столь короткий срок.

Волкову это не нравилось. Категорически. Впрочем, судя по лицу Терехова, который хоть и слушал внимательно, кривился при кратком рассказе, ему тоже. Ну что тут сказать, по крайней мере, рисковать они будут вместе: и Волков, и люди Терехова. Думать, что дивизионные разведчики сами по своей воле полезут на немецкие стволы, абсурдно. Значит, что-то действительно важное и значимое заставляет их поступать именно так, а не иначе. Эта мысль несколько примирила внутренне бунтующего Волкова с необходимостью вести отряд. Ни в коем случае не сдался он, все еще считая глупостью и сумасбродством всю затею, но столь активно противиться ей, как было раньше, перестал.

По мере рассказа дозора оба командира — что Волков, что Терехов — в своих мыслях только укреплялись. Все, что смогли заметить наблюдатели за несколько часов, локализовалось в деревне, которая была метров на двести левее от их предполагаемого маршрута. На дороге и в кукурузе никого замечено не было. Естественно, это не гарантировало, что там действительно никого нет, но надеяться и допускать нечто подобное было можно. Порадовал старшина еще и двумя засеченными пулеметными точками, предположительным НП [15]и тем, что сигналок немцы не пускают. Последняя новость особенно пришлась ко двору.

Все, что нарушало ночную тишину — легкое шуршание сапог и ботинок по траве. Разведчики были обуты разнообразно, дело привычки. Вот только двигались одинаково бесшумно, полностью оправдывая те прозвища, коими их награждали немцы. Шли легко, пригнувшись, быстрым шагом, почти перебежками. Волков и Москвичев впереди, в паре десятков шагов, авангардом. Группа Терехова позади, гораздо плотнее, тщательно оберегая радиста.

Развалову пока не пришлось ползти на пузе. В отличие от многих других выходов, этот проходил чуть ли не в царских условиях. Короткая перебежка, остановка на одно колено, отдышаться, осмотреться, и снова вперед. Метод передвижения выбирали командиры, и, по крайней мере, пока он себя оправдывал полностью.