Последний довод королей

Она ничего не сказала, принимая его дар, только неотрывно глядела на короля. Да, это был нелепый, бессмысленный жест, почти обидный в своем лицемерии. Но бездомные граждане Адуи, кажется, так не считали.

— Да здравствует король Джезаль! — крикнул кто-то, и приветствие подхватили другие голоса.

Какой-то молодой парень с костылем смотрел на Джезаля широко раскрытыми, полными отчаяния глазами. Рядом стоял солдат с окровавленной повязкой на глазу, а второй его глаз увлажнился слезами гордости. Женщина держала ребенка, завернутого в обрывки флага Союза. Все было так, словно сцена специально подготовлена для того, чтобы произвести сильнейшее эмоциональное впечатление. Подходящие модели для зловещего и наивного полотна об ужасах войны.

— Король Джезаль! — снова послышался крик.

Его поддержали слабым «ура».

Их поклонение смертельно ранило его. Оно делало огромный груз ответственности еще тяжелее. Джезаль отвернулся, не в силах сдержать кривую усмешку.

— Что я сделал? — прошептал он, заламывая пальцы. — Что я сделал?

Он снова взобрался в седло, переполненный чувством вины.

— Проводите меня ближе к стене Арнольта.

— Ваше величество, не думаю, что…

— Вы слышали меня? Ближе к линии фронта. Я хочу увидеть, как идет сражение.

Варуз нахмурился.

— Хорошо.

Он повернул коня и повел Джезаля с телохранителями за собой в направлении квартала Арки, по знакомым улицам, так ужасно переменившимся. После нескольких минут напряженного молчания лорд-маршал придержал лошадь и указал вдоль безлюдной улочки на запад. Он говорил тихо, словно беспокоился, что враги могут его услышать.

— Стена Арнольта в трехстах шагах отсюда, гурки пытаются взобраться на нее с той стороны. Нам надо возвращаться…

Джезаль почувствовал легкую дрожь земли, его лошадь встала на дыбы, пыль посыпалась с крыш домов на одной стороне улицы.

Он открыл рот, чтобы спросить, что случилось, когда все вокруг наполнилось громовыми ударами. Это была сокрушительная, ужасающая волна звука, от которой закладывало уши. Люди задыхались и хватали ртом воздух. Лошади били копытами, широко раскрыв глаза от страха. Конь Варуза попятился, сбросив старого солдата.

Джезаль не обратил на него внимания, поскольку нетерпеливо подгонял свою лошадь в направлении взрыва, охваченный ужасным любопытством. Небольшие камушки посыпались градом, отскакивая от крыш и ударяясь о дорогу. Большое облако коричневой пыли поднималось в небо на западе.

— Ваше величество, — послышался жалобный голос Горста, — нам надо возвращаться!

Но Джезаль не ответил.

Он выехал на широкую площадь. На разбитой мостовой валялись камни, в том числе огромные глыбы величиной с сарай. Когда удушающая пыль медленно осела в зловещей тишине, Джезаль осознал, что это место ему знакомо. Хорошо знакомо. Здесь была таверна, куда он не раз заходил, но что-то изменилось — пространство стало более открытым… И тут он встал как вкопанный, пораженный картиной разрушения. С запада площадь ограничивал длинный участок стены Арнольта. Теперь там не было ничего, кроме зияющего кратера.

Должно быть, гурки заложили мину со своим чертовым взрывчатым порошком. Солнце выбрало именно этот момент, чтобы пробиться сквозь облака над головой Джезаля, и он смог посмотреть в зияющий разлом на разрушенный квартал Арки. Там было видно, как довольно большой отряд гуркских солдат карабкался по склону кратера, усеянному камнями, их доспехи блестели, копья покачивались.

Первые из них уже выбрались из кратера и вступили на руины площади. Несколько защитников в полуконтуженом состоянии пробирались сквозь пыль, отплевывались и кашляли. Другие уже не шевелились. Остановить гурков было некому, Джезаль видел это. Некому, кроме него. Он спросил себя, что сделал бы на его месте Гарод Великий.

Ответить на вопрос было не так уж сложно.

Мужество рождается из самых непостижимых недр и толкает на неожиданные действия. Вчерашний трус способен стать героем, когда наступит его время. Легкомысленный прилив отваги, который испытал Джезаль, был рожден чувством вины, страхом и стыдом за этот страх, раздут злостью, разочарованием от того, что все вышло не так, как он надеялся, и неожиданным пониманием: быть королем — значит решать множество весьма неприятных проблем, на первый взгляд неразрешимых. Во всяком случае, не имеющих благородного решения. Но никто не спросит, что пирожник кладет в пироги, если эти пироги хороши на вкус.

Джезаль вытащил меч и поднял его к солнцу.

— Рыцари! — прокричал он. — За мной!

Горст в отчаянии схватился за поводья его коня.

— Ваше величество, вы не должны рисковать…

Джезаль пришпорил коня, и скакун рванулся вперед с неожиданной силой, так что голова седока сильно дернулась, чуть не заставив его отпустить поводья. Он согнулся в седле под дробный стук копыт, грязная мостовая мелькала перед глазами. Джезаль с трудом осознавал, что его эскорт следует за ним, отстав на некоторое расстояние. Все его внимание было приковано к все прибывающему отряду гурков впереди.