Последний довод королей

Корчась от боли, Байяз перебрался через порог. Кровь засохла на его бороде, на лысине выступила испарина. Он тяжело дышал и вздрагивал, кожа была бледной, одна рука прижата к боку. Он был похож на человека, полдня сражавшегося с дьяволом и только что закончившего схватку.

— Где Юлвей? — Первый из магов внимательно посмотрел на нее.

— Ты знаешь, где он.

Ферро вспомнила громкий удар, разнесшийся эхом, когда она выбегала из башни. Похоже на то, как захлопывается дверь. Дверь, которую не откроет никакой меч, никакой огонь, никакая магия. Ключ был только у Байяза.

— Ты не вернулся за ним. Ты закрыл ворота, оставив его внутри.

— Без жертв не обойтись, Ферро, ты знаешь сама. Я принес сегодня великую жертву. Своего собственного брата. — Первый из магов, прихрамывая, направился к ней. — Толомея нарушила первый закон. Она заключила сделку с Рассказчиками Тайн. Она хотела использовать Семя, чтобы открыть ворота нижнего мира. Она могла стать опаснее всех едоков Кхалюля. Дом Делателя должен быть навеки запечатан. До скончания времен, если потребуется. Тут есть ирония, да. Она начала свою жизнь затворницей в башне, а теперь вернулась туда. История идет по кругу, как говорил Иувин.

Ферро нахмурилась.

— Мне плевать на твои круги, розовый. Ты солгал мне. Насчет Толомеи. Насчет Делателя. Насчет всего.

— И что?

Она нахмурилась еще сильнее.

— Юлвей был хорошим человеком. Он помог мне в пустыне. Он спас мою жизнь.

— И мою, и не один раз. Но хорошие люди не доходят до конца темной тропы. — Взгляд ярких глаз Байяза скользнул по ящику из темного металла под рукой Ферро. — Другие заканчивают этот путь.

Сульфур перешагнул порог, и Байяз достал из-под одежды оружие, принесенное из Дома Делателя. Серый металл поблескивал в неярком свете, струящемся в окна. Реликт древних времен. Ферро сама была свидетелем того, что это оружие резало камень, как масло. Сульфур взял его у Байяза с взволнованным почтением и бережно завернул в старую клеенку. Затем раскрыл свою сумку и вытащил старую черную книгу, которую Ферро уже однажды видела.

— Сейчас? — пробормотал он.

— Сейчас.

Байяз взял книгу, осторожно положил руку на покрытую рубцами поверхность, закрыл глаза и глубоко вздохнул. Открыв глаза, он взглянул прямо на Ферро.

— Пути, по которым должны отправиться ты и я, темные. Ты поняла это.

Ей нечего было ответить. Юлвей был хорошим человеком, но ворота в Дом Делателя были запечатаны, и он ушел на небеса или в ад. Ферро похоронила многих, разными способами. Еще одна кучка грязной земли в пустыне — не стоит обращать внимание. Ей наскучило, что ее отмщение все время откладывается. Темные пути не пугали ее. Она ходила по ним всю свою жизнь. Ей казалось, что через металлический ящик она слышит призывающий ее шепот.

— Все, что мне нужно, это месть.

— И ты получишь ее, как я обещал.

Они стояли с Байязом лицом к лицу, и Ферро пожала плечами.

— Какая разница, кто кого убил тысячу лет назад?

Первый из магов слабо улыбнулся. Его глаза сияли на бледном, окровавленном лице.

— Ты говоришь то, что я думаю.

Герой завтрашнего дня

Серый конь Джезаля послушно цокал копытами по черной грязи. Это было величественное животное, о таком он всегда мечтал, скакун стоимостью в несколько тысяч марок — такой конь любому седоку, даже самому ничтожному, придает царственный вид. Блестящие королевские доспехи были сделаны из лучшей стирийской стали, инкрустированной золотом, плащ из лучшего сулджукского шелка отделан горностаем, рукоятка меча украшена бриллиантами, поблескивавшими, когда облака расступались, позволяя солнцу взглянуть вниз. Сегодня Джезаль отказался от короны в пользу простого золотого венца — он меньше натирал виски.

Все атрибуты величия. С детства он мечтал о высоком положении, хотел, чтобы его почитали и слушались. Теперь от всего этого он чувствовал себя больным. Хотя причиной дурного самочувствия могло служить и то, что он почти не спал прошлой ночью и мало ел утром.

Лорд-маршал Варуз ехал справа от короля и выглядел так, словно старость внезапно сломила его. Он съежился в мундире, согнулся и ссутулился. Его движения утратили резкость и точность, глаза — ледяную сосредоточенность. Похоже, маршал не знал, что делать.

— Сражения продолжаются в квартале Арки, ваше величество, — объяснял он. — Там у нас лишь несколько опорных пунктов. Гурки взяли квартал Трех Ферм под жесткий контроль. Они продвинули катапульты к каналу и прошлой ночью забросили зажигательные снаряды далеко в центральные кварталы. Вплоть до Срединного проспекта и дальше. Пожары полыхали до рассвета. Кое-где еще горит. Повреждения… значительные.

Это мягко сказано. Целые кварталы города были охвачены огнем. Целые улицы — Джезаль помнил, какие там были большие дома, оживленные таверны, шумные мастерские, — превратились в черные развалины. Видеть это было так же жутко, как обнаружить у прежней любовницы два ряда прогнивших, разрушенных зубов. Сильный запах дыма, пожара, смерти царапал горло, отчего голос Джезаля заметно хрипел.