Последний довод королей

— Ты прощен! — Пальцами, подобными стали, он впивался в шею человеку, пока наконец из-под них не брызнула кровь. Он поднял дергающееся тело на вытянутых руках и, лишь когда человек замер, отбросил его в сторону. Ему понравилось, как труп катится кубарем по грязи.

— Прощен… — Он пошел в сторону поваленных ворот, и враги расступались, будто овцы перед волком, швыряя ему под ноги оружие и щиты. А за воротами в свете солнца к нему скакали всадники с мечами наголо, в сияющих доспехах. Они рассеивали и топтали пеших; высокие штандарты реяли на ветру. Он встал на обломках ворот, среди трупов врагов и друзей, и услышал победные крики.

Логен закрыл глаза и вздохнул.

Слишком много хозяев

Хотя снаружи припекало летнее солнце, в банке, где царил полумрак, было прохладно. Среди острых углов облицованных темным мрамором стен, словно в новой усыпальнице, раздавались шепотки и тихое эхо. В проникающих сквозь узкие оконца столбиках света танцевали пылинки. Здесь совершенно ничем не пахло.

«Разве что обманом, вонь которого даже мне терпеть не под силу. В банке, может, и чище, чем в Допросном доме, но среди преступников правда звучит чаще».

Ни тебе сияющих золотых слитков, ни даже завалящей монетки. Всюду лишь перья, чернила да бумажные кипы. Работники «Валинт и Балк» не щеголяли роскошными мантиями, как магистр Каулт из гильдии торговцев шелком. Не носили они и драгоценных камней, как магистр Эйдер из гильдии торговцев пряностями. В банке работали сплошь низкорослые, одетые в серое человечки, на лицах которых застыло сосредоточенное выражение. Единственное, что было на них из сверкающего, так это очки.

«Вот как выглядит истинное богатство. Вот какая она — подлинная власть. Строгий храм золотой богини».

Клерки корпели над аккуратными стопками документов за аккуратными рядами аккуратных столов.

«Аколиты, посвященные в священные тайны церкви».

Глокта перевел взгляд на прочих посетителей. Купцы и ростовщики, хозяева лавок и теневые дельцы, торговцы и мошенники — все выстроились в длинные очереди или ерзали на жестких стульях вдоль стен. Богатые наряды, но отвратительные манеры.

«Объятая страхом паства, готовая упасть ниц, стоит богине торговли проявить хоть капельку гнева».

«Но я-то ей не служу».

Глокта протолкался через самую длинную очередь, скребя по плитам пола кончиком трости и ворча «Я калека!» в ответ на возмущенные взгляды.

Клерк удивленно уставился на него.

— Чем могу…

— Мофис, — гавкнул Глокта.

— И кто его…

— Калека.

«Проводи меня к первосвященнику, дабы я мог очистить от грехов свою банковскую историю».

— Нельзя так просто…

— Вас ожидают! — позвал другой клерк через несколько рядов. — Прошу за мной.

Глокта улыбнулся негодующей очереди и прошел меж столов к двери в противоположной, обшитой деревянными панелями, стене. Правда, улыбка его вскоре увяла. За дверью он увидел лестничный колодец, куда свет проникал через узкое оконце на самом верху.

«Что ставит власть имущих выше всех? Можно ведь, наверное, распоряжаться людьми, сидя на первом этаже?»

Ругаясь, он поднялся по лестнице вслед за нетерпеливым провожатым и поволок бесполезную ногу по длинному коридору, с обеих сторон которого тянулись высокие двери. Возле одной из них клерк остановился. Постучавшись, дождался приглушенного: «Да?» и лишь затем открыл ее.

Мофис сидел за гигантским столом и следил, как Глокта неуклюже переваливается через порог. Его лицо напоминало деревянную маску, так мало читалось в нем тепла и гостеприимства. На подкладке из красной кожи на столе — все с той же беспощадной аккуратностью — были расставлены перья, чернильницы и стопочки бумаг.

— Посетитель, которого вы ожидали. — Клерк поспешил положить на стол пачку документов. — И вот еще, для вас.

Мофис проглядел бумаги стеклянными глазами.

— Да… да… да… да… все это в Талин…

Глокта не стал дожидаться приглашения.

«Слишком долго я терпел боль, чтобы скрывать ее».

Он буквально упал на ближайший стул. Плотная кожаная обивка неприятно скрипнула.

«Сойдет пристроить мою несчастную задницу».

Мофис шуршал бумагами и скрипел пером, подписывая документы.

— …Нет, этому отказываем. — Он взялся за печать, деревянная ручка которой блестела, отполированная за долгие годы использования. Промокнул как следует в поддоне с красными чернилами и с пугающей решительностью опустил ее на документ.

«И надо полагать, эта печать раздавила в лепешку какого-нибудь купца. Так беззаботно разрушено чье-то дело и жизнь? Жену и детей вышвырнули на улицу… Крови не пролилось ни капли, никто не кричал, и тем не менее тут уничтожают людей, как мы уничтожаем их в Допросном доме, только без особых усилий».

Глокта проследил за тем, как выбежал из кабинета клерк.

«Или просто отказали в мелком кредите? Кто знает…»

Дверь плавно и очень тихо затворилась.

Мофис положил перо — четко параллельно краю стола. Затем взглянул на Глокту.

— Я искренне признателен, что вы так быстро откликнулись на приглашение.

Глокта фыркнул.