Последний день может стать первым

Повисла ментальная тишина… Прогорает костер — его потрескивание стало каким-то настороженным. Капает вода — редко и очень звонко. Под каждым ударом капли в сгущающейся темноте поднимаются мерцающие брызги. По ржавой лужице плавно растекаются, расходятся ровные круги… Когда костер горел ярче, во тьме подрагивал живой, теплый желтый огонек, а теперь ее прорезает лишь холодное белое свеченье наших фонарей. Я оперся спиной о стену тоннеля, снял перчатку и нервно стучу пальцами по голенищу сапога… Смотрю, как резкий, лучистый свет фонарей туманно рассеивается в пыльной мгле тоннеля. Это напрягает — теперь я совсем не уверен, что из этого мутного полумрака не вылезет что-то, о существовании чего я даже не догадываюсь…

— Кот, ты видел там наверху колонны старых машин?

— Я-то не видел, но мы сегодня здесь отсиживаемся. И завтра. И вообще, пока все это не кончится. Я крыс подслушал, они видели, информацию передавали. Их подслушивать опасно, но если осторожно… Мы вообще очень осторожные…

— Оно и видно.

— Нет, мы действительно очень осторожны.

Крысы… Значит у них есть информационная сеть… И их нетрудно прослушать… Надо учесть. Наверное, то, что я слышал, и была сетевая передача, только зашумленная. Не очень ясно, что там у них такое — какой-то клубок передач. Как они в этом разбираются?..

Я обратился к «защитнику», отключив Кота от дублированной линии:

— D40, как думаешь, дестроеров на усовершенствование транспортируют?

— Да. Машины в хорошем состоянии.

— Они уже стягивают к Штраубу основные силы…

— И готовят дополнительные отряды, которые пойдут в резерв.

— Плохо дело.

Все, что нам нужно — это энергия и немного времени, но именно этого у нас и нет. Пытаюсь отогнать тень отчаяния, а Кот тем временем беззаботно чешет лапами за ушами. Он облизнулся и уставился на меня огромными, круглыми глазами.

— Замечательная колбаса, и почти свежая. Где ты ее раздобыл?

— Какая разница?

— Может там еще есть?

— Там больше ничего нет.

— А… Бледные всегда так — и последнее отдадут… Тебе же колбасу те бледные дали… Они мою мать кормили и сестру, когда она хворала. Это бледные, да? И шинель из музея они тебе дали… Ты ведь в музее еще не был?

— Не могу позволить себе такое удовольствие.

— Да, я понимаю, тебе сейчас нелегко — ты всех своих друзей-соратников потерял…

Тень отчаяния подошла сзади и закрыла мне глаза когтистыми лапами. Дождется у меня этот Кот…

— Слушай, Кот, ситуация действительно хреновая, так что молчи.

— Почему тебе бледные шинель Коршунова отдали, а его награду нет?

— Ты так мародеров из первого поколения называешь?

— Почему мародеры?

— Потому, что они разграбляют наши базы, пользуясь тем, что идет война.

— Что нам ваши базы? Они здесь недавно живут, необщительные, но никого не трогают, даже крыс, а ты…

— Крысы нашептали?!

— Ну крысы…

— Ты чего добиваешься?! Добьешься же!

— Жду, что ты признаешься. А то ведь совесть замучает.

— Что? Откуда вы этого набрались?!

— Отец меня так учил.

— Мир рухнет через пару недель! Я не знаю, что делать! Я себя чувствую просто ужасно. Я облучился, меня все время тошнит, голова раскалывается! Я еле стою на ногах! Я голодный! Не знаю, когда у меня бред начинается! А ты еще ждешь, чтобы я сходил с ума от раскаяния, что застрелил мародеров из первого поколения?!

— Какая бы ситуация не была — все это не повод, чтобы убивать бледных. А ты их не просто убил, ты убил их из-за куска колбасы!

— И что? Ты тоже жрал эту колбасу!

— Не пропадать же зазря жизням бледных. Теперь я сожалею об этом, и меня тошнит.

— Ну иди и промойся! Первое поколение списано на ликвидацию. Они — не люди. Ты понимаешь?

— Ты думаешь, что только жизни людей имеют значение?! Думаешь, что только люди имеют право на жизнь?!

— Кот, кто может взять право, тот и берет, а кто берет, тот и имеет.

— Я знаю, люди так делают. Поэтому у вас все рушится!

— Бывает, что мы берем лишку — тогда не мы имеем права, а они нас.

— Это не похоже на сожаление.

— Факты не похожи ни на что, кроме самих себя.

— Вы думаете, что все существует только для вас.

— Сказал, хватит! Нарвешься!

— Вы все разрушаете!

— Разрушаем, но и создаем!

— Для вас все окружающее не больше, чем ваша собственность! Я знаю, что это — собственность. Вы делаете с ней все, что захотите, переделываете, как вздумается. Только люди так поступают, и воюют так только люди! Правда ведь? Мне так отец говорил.

Что правда, то правда. В этом мире только люди бьют по цели войной. Никто другой не способен объединить усилия и согласовать действия на таком уровне. Мы исходим из понятия — сила организации в организации силы. Война — результативное средство достижения всего или ничего. Применение силы неизбежно… Ну а как по-другому?.. Выживает тот, кто может выжить, а масштабы агрессии и противостояния — это уже другой разговор.