Последний день может стать первым

— Не думаю, D40. Механизм запущен, но еще есть надежда, что его можно остановить. Я могу пойти на риск ради времени, могу поступить так, как должен поступать офицер… Но я выбрал другую надежду — не мою, а всех их, других… Теперь это просто паранойя…

— Для тебя это типично, S9.

— Да, только цели… Снайпер промахивается, когда паникует. Я всегда попадал в цель. Но теперь я понимаю, почему меня списали — я действительно нестабилен, и это совсем не то, что я думал. Я определил досягаемую цель, но не могу на нее навестись, потому что слежу за другой целью. Это мой долг. Мы все запрограммированы, я знаю это. Сейчас у меня в голове как будто что-то сломалось. Есть больший долг, и я не могу пренебречь им. Но есть и… D40, я ведь такой же защитник, как и ты. Я должен защищать людей, любой ценой, и не просто должен… Я не могу поступать иначе. Это даже не так, как у тебя — нашел логическое несоответствие или понял, что задача неисполнима и все… Это что-то неосознанное, что-то иррациональное — это желание, это страх. Не понимаешь?

— Понимаю, S9. Идем.

Бункер уже близко. Остановился. Не могу идти дальше. Я не могу зайти в этот пустой бункер, не могу видеть в нем этих «зверушек» и «людей» из первого поколения, занимающих наши места. Они ни в чем не виновны — просто я не могу их сейчас видеть. Такие люди, как я, опасны для системы, поэтому меня и списали. Я способен на пересмотр долга… и это случилось… У меня сорвало ограничители сознания… Я предатель?!

Меня переполняет сила, она рвется наружу из-за грудной клетки. Не примененная энергия требует выхода, ее питают отчаянье и что-то еще — что-то огромное, что-то сияющее… Это последняя вспышка сверхновой, последний вздох умирающей звезды или только зародившаяся новая звезда — раскаленная, яркая, сияющая белым светом?.. Звезда, которая будет сиять миллиарды лет, или та, что отпускает в пустое пространство последний заряд энергии, прогорает, становится сверхплотной материей, стягивающей к себе планеты непомерной гравитацией?.. Последний, концентрированный, исход энергии сверхновых не имеет равных по силе, но я буду брать силу у новой звезды. Сейчас мы умираем… И сейчас зарождается новая жизнь…

«Защитник» подошел ко мне практически вплотную…

— Что с тобой происходит?

— Ты помнишь, как рухнул Анлаген?

— В который раз?

— Именно…

— Что ты имеешь в виду, S9?

— То, что сказал. Помню, сколько людей мы потеряли, сколько техники, и, как ты сказал, в который раз. Сколько лет Анлаген переходил из рук в руки, сколько раз его поднимали из руин, сколько ресурсов, сколько жизней сожрал этот замерзший город… сколько сил… И все впустую… Все это время мы держали Хантэрхайм и все впустую? D40, вся моя жизнь, все надежды — все пошло к черту! Сколько людей мы положили, только чтобы продержаться на этом ни к чему не приведшем отрезке времени! Мы не сумели воспользоваться этим временем!

— S9, можно было бы воспользоваться лучевыми пушками первого порядка или открыть недоработанный пространственный переход, но тогда бы все кончилось раньше, и по разрушительной силе последствия были бы равны катастрофе космических масштабов.

— Когда мы уходили из Хантэрхайма…

— Я тогда был с Норвальдом в Штраубе.

— Только мы с Герфом и прорвались, когда вся шестая армия исчезла под их расщепителями. Я не знаю, как это получилось — мы отходили, все теряли, теряли людей, технику… А они уже взяли воздух, блокировали город. Оборвалась связь… А потом, уже на переходе не так далеко от границы, на меня вдруг обрушилась тишина. Мы с Герфом остались одни в замерзшем городе, где уже провели наземную зачистку. Оказались в ментально слепой зоне. Они ставили под землей посты, обыскивали сектор за сектором… Знаешь, тогда очень трудно было заставить себя сделать хоть шаг — войти в их зону восприятия… Но потом… Мы бежали так, что на любом турнире стали бы бесспорными чемпионами. Не знаю, как мы между патрулями проскочили — мы, считай, напролом шли… Они были уверены, что нам деваться некуда — они в таком случае вообще системы стирают. Да, нас, можно считать, убили, как только мы на землю вышли… Гнали практически до Валсхайма — и по «пустой зоне», до нашего воздуха. С Валсхайма поднялись истребители, я до сих пор это помню — лежал в оставленной ледником траншее и поливал землю кровью… D40, мы отходили последними, приняли основной удар… под землей… но никто не ушел — только мы…

«Защитник» слишком внимательно на меня смотрит — пытается проанализировать мое состояние и понять, откуда вдруг эти воспоминания всплыли и к чему это вообще…