Последний алхимик

Вернулись в Губино. Для барыни – как дом родной. После долгой поездки отдохнули. Потом барыня засобиралась в Дворянское собрание. А к Никите потёк поток желающих омолодиться. Его не было почти два месяца, запасы эликсира у женщин закончились. В четверти стеклянной зелье убыло, зато в мешочке кожаном монет прибавилось. Как-то взвесил на руке – тяжёленький. С деньгами везде хорошо. И от голода не помрёшь, и крыша над головой будет. Странная ситуация, имея деньги, имение себе купить не вправе. Избу или каменный дом в селе или городе не возбраняется. Тогда, может быть, бросить имение, в город перебраться? Великий Новгород не плох, оттуда плыви хоть в Европу, хоть в Швецию. Но не тянет, не его, по поговорке – где родился, там и пригодился. У него сейчас денег хватит купить дом и, если тратить экономно, надолго хватит. А уже жажда к наживе появилась. Началось с желания помочь барыне, даже интересно было. Своего рода эксперимент, равного которому он не знал. А уж потом пошло-поехало. Дворянки, затем купчихи. И уже не эксперимент, а тривиальный заработок. Лёгкий, но рисковый. Обвинит кто-нибудь из недовольных в чернокнижии, в волшбе – и темница. Да не было недовольных. Судя по записям, у всех хорошие результаты, видимые налицо, по ощущениям самих женщин.

А вот к чему был неподдельный интерес – к имению. Многое изменил, и ещё планы были. Мельница, лесопилка, выделка льна, производство сахара из свёклы. Но в Губино всё через год-два новому хозяину передавать. А уже дух захватывало от перспектив. Никто не мешает, имение из чахлого, едва дышащего три года назад, сделалось прибыльным, современным языком – передовым. Никогда не подозревал у себя замашек организатора, да ещё в новой для себя области, считал себя горожанином до мозга костей. А летом цветущим льном любовался, не подозревая, что способен на такое.

За хлопотами весна наступила, посевная. Несколько раз приезжали потенциальные покупатели. Смотрели земли, дом. Потом за стол усаживались, для переговоров. Деловые разговоры вёл Никита. Цену назначал высокую. Когда покупатели требовали снизить, называл выручку за год – от продажи льна, канатов. Споры прекращались. Производство за десять лет окупало приобретение дачи.

Когда покупатели уходили, Анна Петровна сетовала Никите:

– Дорого, надо бы цену снизить.

– Не раньше осени. Получим доход, выплатим налоги. А кроме того, покупатели дозреть должны, как огурцы на грядке. У нас не горит, спешка ни к чему. А потом и снизить можно.

В первых числах сентября, когда отметили праздник урожая, из Москвы известие пришло о венчании Годунова на царство. С этих пор Борис обретал официальные права. Царствование его не было спокойным. Через два года в течение трёх лет подряд страшные неурожаи по всей стране. Зимы были долгие, морозные, многоснежные, летом шли дожди, и урожай гнил на корню. Цены на хлеб поднялись в 18 раз. Начались голодные бунты. Народ стал умирать. В Москве только в трёх братских могилах были похоронены 127 тысяч человек, по всему царству Московскому умерла от голода третья часть жителей.

Селяне убрали урожай, Никита получил десятину от «инициативщиков», как он называл Трофима, Андрона, Михаила и Тихона, Пафнутия и Матрёну, да ещё десяток других. Благополучно заплатили налоги, оставшись с хорошей прибылью.

– Деньжищи-то какие! – радовалась барыня.

– Как волнения по стране пойдут, цены на имения и дома рухнут. Вот тогда покупать будем.

Анна Петровна ахнула.

– Зачем?

– Запас на чёрный день. Каждое вложение денег отдачу приносить должно, хоть небольшую. Тогда у тебя жизнь безбедная будет, сытая. В шелках ходить будешь и песни петь. Но притом о людях забывать нельзя. О крепостных, о слугах. Тогда бунтов не будет, тебе уважение и почёт. А ещё свободные люди, у кого руки из нужного места растут, сами к тебе напрашиваться будут. Лет пять пройдёт – и богата будешь, дворяне за честь почитать будут знакомство с тобой.

Анна Петровна от таких планов онемела на несколько минут.

– Да ты дьявол-искуситель!

– Разве тебе плохо? Вспомни годы, когда вдовствовала. Сладко жилось? А теперь и шуба соболья, и сарафанов полные сундуки.

– Есть такое дело.

К осени барыня ещё года сбросила благодаря эликсиру и выглядела лет на тридцать с небольшим хвостиком. Никита решил – пусть ещё месяц зелье попринимает, и всё. А то превратится в девочку-подростка.

Он же понемногу, не торопясь, с людьми разговаривать стал, кого называл «инициативщиками». Исподволь о переезде. Согласились только четверо, но самых толковых. Михаил с Тихоном, что коноплю сажали, да Игнат с Пафнутием, выращивавшие лён. Как раз те, кто больше всего прибыли приносил. Получив согласие, попросил Анну Петровну вольные подписать.

– Это ещё зачем?

– Крепостные при имении остаться должны. Ты же не только землю продашь, но и крепостных. А вольные с нами пойдут. Самых толковых уговорил.

Подумавши, барыня на бумагах подпись поставила. Но Никита о том мужикам не говорил, решил – в последний момент. По зиме снова покупатели явились, что прежде переговоры вели.

– Сбросите маленько цену, так возьмём.

– Предлагайте.