Последний алхимик

– Прости, сударыня. Я человек свободный, не твой крепостной. Приказывать ты мне не можешь, как и наказать. И о каком зелье ты говоришь, не пойму? Я – управляющий, если тебе Анна Петровна не сказала. За селянами смотреть, доход хозяйке дачи обеспечить.

– Да как ты смеешь дерзить? Да я тебя…

– Окстись, остынь.

Никита повернулся и, не слушая гневную тираду боярыни, направился к себе. Плевать на приличия, коли боярыня в чужом доме своевольничает. А если и Анна Петровна на её сторону встанет, из имения уйдёт. Страна велика, местечко найдётся. Сняв сапоги, растянулся на постели. Одного жаль, только серьёзные изменения происходить на землях стали, хотелось увидеть конечный результат. Всё же интересно, принесут ли его нововведения пользу?

В дверь постучали, вошла Анна Петровна. На лице виноватая улыбка.

– Ты прости, Никита. Не удержалась я, проболталась о зелье. Ты бы пообходительнее с гостьей.

– Гости в чужом доме себя так не ведут. Я ей не крепостной. Если и ты настаивать будешь, сей же час уйду. По-моему, я тебе ничего не должен?

– Что ты, Никита! – испугалась барыня.

Должна она была, сама видела, как он свои деньги ссужал. И за себя испугалась. Если уйдёт Никита, то зелья не будет, как и омоложения.

Хозяйке неудобно за свой язык длинный, за нахрапистую гостью. Только отношения сложились с Никитой дружеские – и тут такой конфуз! Помялась немного барыня да и вышла. А и пусть. Просил же не говорить никому, а всё бабья дурь.

Через время стук в дверь, вошла гостья. И вид уже совсем другой. Куда гордыня делась, взгляд властный. Присела на лавку, Никита взглянул искоса. Отношения не сложились, это уже понятно, зачем пришла? Женщины и в его время не извинялись, хотя было за что. А чтобы боярыня перед простым смертным, хоть и свободным? Да ни за что!

– Признаю, не права была, – начала гостья. – Продай зелье.

В подтверждение платежеспособности гостья вытащила из мошны рубль серебром, положила на стол. Деньги серьёзные. Однако только за каменное масло у волхва на торгу он рубль отдал. Да другие ингредиенты денег стоят, да работа. Он что, химией зазря дышал? Если хочет, пусть платит! Никита искоса на монету посмотрел, усмехнулся.

– Прасковья Филипповна! Ты имение своё за рубль продашь ли?

– Да что ты!

– Тогда зачем мне рубль предлагаешь? Зелье дороже стоит, значительно дороже. Потому как для того, чтобы сделать, знания большие нужны, составляющие уж совсем редкостные. Ты на торгу такое зелье видела?

– Никогда, – кивнула гостья.

– И не столько за зелье плата, как за молодость, красоту. Вот за сколько ты оцениваешь год своей жизни?

– Нет такой цены! – выпалила гостья.

– А у меня есть! Два месяца приёма зелья омолаживают на четыре года. И стоить это будет один золотой.

Барыня ахнула. Сумма большая, даже очень. В ежедневной торговле использовали медные деньги или серебряный рубль. С золотой монетой на торг идти рискованно, потому как у продавца могло не оказаться сдачи. Золотом рассчитывались купцы при оптовой торговле, да и то не всегда. Золотые монеты, причём разных стран и годов чеканки, имели свободное хождение, их просто взвешивали. Называться они могли по-разному – дирхем, талер, мискаль, дублон. У богатых золото было вложением, средством хранения. Места занимало мало, удобно спрятать от чужих недобрых глаз.

Никита решил с гостьей не церемониться. Мог бы отдать неполную склянку за два рубля, окупить затраты чтоб. Но нашла коса на камень. И уступить хоть копейку он намерен не был. Барыня в смятении. Думала за полушку зелье приобрести, уже почти договорилась. И тут облом.

– Мне с супругом посоветоваться надо, – промямлила она.

Куда самоуверенность девалась. Прасковье Филипповне лет сорок пять, вроде не старая, зрелых лет. Но это извечное желание женщин выглядеть моложе толкало иной раз на необдуманные поступки. С обиженным видом барыня вышла, даже не попрощавшись. Никита засмеялся. Думала, всё ей позволено, а получился отказ. Почти сразу послышался стук копыт, погромыхивание колёс. Ага, гостья на возке уезжала.

Сразу же в комнату буквально ворвалась Анна Петровна.

– Никита, я от тебя такого не ожидала. Ты чем гостью обидел?

– Слова худого не сказал, вот те крест! Цену назвал, и всё.

– Да какова же цена?

– Тебе-то знать зачем, Анна Петровна? Разве я с тебя хоть копейку взял?

– Нет. А всё же, сколь стоит?

– Одна монета золотом.

Анна Петровна ахнула, ладони к щекам прижала, безвольно села на лавку.

– Ужель столько?

– А ты полагала, я эликсир из воздуха делаю? Вещества особые нужны, редкие, чужеземные, а ещё работа сложная, ни одной ошибки, даже малой допустить нельзя. Иначе не омоложаться будешь, а стареть.

Никита врал вдохновенно, специально. Если Анна Петровна не удержится, слова его Прасковье Филипповне передаст, то понятно станет, почему такая цена высокая. Скажи он, что зелье в пару рублей серебром обходится, ровно столько заплатит.