Последний Альбом

— Дайте еды. Я просил у вашего напарника, Алексея, но он сказал «нет». А у меня девушка заболела, ей нужно есть, нужны силы... — Он промямлил последние слова и замолк, глядя на Леню.

Леня с шумом выдохнул воздух и спокойно сказал:

— Пойди, возьми два супа. Скажи, что я разрешил.

Олег тут же развернулся и исчез, хлопнув дверью.

Леня перевел глаза на Сашу.

— Ну вот, что я тебе говорил, а? Даже спасибо не сказал... — он задумался, а потом, усмехнувшись, добавил, кивнув подбородком в сторону двери, за которой скрылся Олег.

— Слышал это? Как заговорил! У моей девушки! Это он про одну из этих эмо­девочек, не помню, как ее зовут. А раньше эти же панки сопливые ходили после репетиций тут и подкалывали их, на чем свет стоит, не раз видел. — Леня устало рассмеялся.

Сашу тоже позабавила эта подробность. Вот как, оказывается, подземелье расставило все по своим местам.

— Сейчас общий сбор будет, — сказал Леня. — Чувствую, опять пройдет все сурово. Ну да ладно. — Он встал и прошелся по комнате, разминая ноги. — Чему быть, того не миновать.

Они еще немного посидели в комнате, отдыхая и изредка переговариваясь, и отправились на встречу.

Когда они вошли в помещение неподалеку от входа на базу, где в последнее время стали проводить общие собрания, там уже находились почти все жители, за исключением, разве что, Кирилла с его товарищами, которые остались в цеху.

В помещении было шумно, все разом что­то говорили, каждый свое, и хор голосов напоминал растревоженный пчелиный улей.

Когда Леня с Сашей вошли внутрь, все на какое­то время замолчали, но в воздухе все равно осталось висеть тяжкое ощущение затишья перед бурей.

Леня прошел вглубь и встал к стене с таким видом, будто пришел на собственный расстрел.

— Надо обсудить ряд моментов, — сказал он, мрачно обводя взглядом людей, внимательно следивших за ним со своих мест. Лица у всех были осунувшиеся и бледные, у кого­то печальные, у кого­то злые.

— Я хочу, чтобы все рассказали о положении дел на своих рабочих объектах, чтобы мы могли...

Тут, не дав ему договорить, один из юнцов­панков встал и громко заявил:

— А почему это мы вообще должны вас слушать? Что вы тут командуете всеми? Устроили какой­то коммунизм, заставляете всех работать до изнеможения непонятно для чего, пайки эти придумали мизерные! Склад никому не показываете, может, сами жрете с него вовсю! — выпалил он и замолк, с вызовом глядя на Леню.

Леня, широко расставив ноги и чуть наклонившись вперед, оперся на спинку стула и тяжело, исподлобья, посмотрел на говорившего сопляка.

— Слов­то каких понахвататься в школе успел. Коммунизм, говоришь? Не нравится тебе? Хочешь, капитализм установим? В российском, так сказать, виде? Я тогда официально буду считать, что все запасы на складе мои лично, вас кормить только по праздникам и бегать тут по коридорам с мигалкой и в сопровождении милиции, — он посмотрел на Силовика и криво улыбнулся. Тот, кажется, не понял иронии и сделал важное лицо.

— Ваши шутки сейчас... — начал было говорить панк, но тут Леня резко выпрямился и с оглушительным грохотом отшвырнул в сторону стул.

Все разом смолкли.

— Хватит! — рявкнул он так, что у Саши зазвенело в ушах.

Леня грозно навис во всю высоту своего немаленького роста и медленно, зловещим тоном проговорил:

— Ты у нас самый умный? Знаешь, как все должно быть устроено, наверное? У тебя что на футболке намалевано? Анархия, да? То есть ты у нас революционер, видимо, система на тебя давит, и ты, как и положено юному борцу с системой, с ней борешься? Знаешь, что такое анархия? Или нет, энтропия? Это еще круче, чем анархия. Совсем хаос. Как наверху, наверное. Хочешь туда, может быть? Если тебе так плохо здесь? Мы тебя держать не будем, вали куда угодно. Ваше репетиционное время закончилось давно, — зло добавил он и замолчал, сверкая глазами.

Панк, ошарашенный этой тирадой, стал испуганно озираться по сторонам.

Тут неожиданно оживился Силовик:

— А че это вы на молодежь давите? — В повисшей тишине голос мента прозвучал особенно противно. — Вон, заставьте лучше чурок больше пахать, хоть какая­то от них польза будет, а ребята вас слушать не обязаны, вы им вообще кто?

Саша, с трудом сдерживая злобу, посмотрел на бойца. Тому явно было наплевать на молодежь. Но ради того, чтобы обзавестись хоть какими­то союзниками в своем противостоянии с администраторами базы, он был готов на все. «Какое же ты все­таки ничтожество», — подумал Саша, глядя на это щуплое существо в грязной серой форме.

Панк, ошарашенно наблюдавший за разгоревшейся перепалкой, встрепенулся и вдруг выбежал из комнаты. Было видно, что ему просто плохо, что он слабый пятнадцати­ или семнадцатилетний сопляк, психика которого попросту не выдерживает нечеловеческого испытания, которое обрушилось на них. Саше стало его жалко.