Последние парень и девушка на Земле

– О господи, Кили! Даже думать об этом грешно! Как ты вообще можешь говорить подобные вещи?

Но при этом она смеялась, потому что знала, что я шучу. Я вечно говорила что-нибудь ужасное в этом духе и иногда заходила слишком далеко. Зайти слишком далеко было для меня обычным делом.

Я замахала руками и ногами, как перевернутая на спину черепаха:

– Для этого и нужны лучшие друзья!

Когда Морган потянула меня за руки, помогая мне встать, на лице ее играла чуть заметная улыбка.

– Я пошлю Элизе сообщение, что мы скоро придем.

Пока она была занята, я вытянула из корзины для белья один персиковый носок в сиреневую полоску, но, сколько ни копалась, не смогла отыскать второй. Я подошла к комоду и выдвинула верхний ящик.

Мне пришлось немного порыться, прежде чем я его отыскала. Он лежал под мягкой игрушкой – пухлым цыпленком, держащим между крыльев приклеенное пластмассовое яйцо. Внутри этого яйца когда-то было шоколадное сердечко. Морган отдала мне половину его, когда мы возвращались на машине домой после того, как провели пасхальные выходные с Уэсом. Оно было сделано из моего любимого молочного шоколада с хрустящим рисом. Мы ели шоколад и ехали домой, поместив пухлого цыпленка на приборную доску, и его выпученные глаза таращились на нас, когда мы подскакивали на ухабах.

Уэс вечно засыпал Морган маленькими подарками, он дарил ей дурацкие поздравительные открытки, шелковые розы, брелоки для ключей, духи, конфеты. По словам Элизы, это значило, что из него может выйти отличный бой-френд, хотя он вряд ли платил за что-либо из всех этих безделушек из собственного кармана, поскольку его родители держали аптечный магазинчик, торгующий безрецептурными лекарствами, косметикой, открытками, журналами, сладостями и прочими мелочами. Перед тем как с ним расплеваться, Морган разложила его подарки по видным местам своей спальни. Когда они исчезли, я предположила, что она их выбросила, но сейчас увидела, что все они хранятся здесь, засунутые в верхний ящик ее комода. Я долго смотрела на них, пока Морган не отложила свой мобильный в сторону. Тогда я быстро задвинула ящик на место.

– Тебе не кажется, что это перестраховка? – спросила Морган, шаря под кроватью в поисках своих резиновых сапог. Я не могла бы с уверенностью сказать, видела ли она, что я заглянула в ее ящик, или нет. Как бы то ни было, я не собиралась об этом говорить. – Я хочу сказать… обещают, что это будет совершенно жуткая буря, но, по-моему, со стороны Ливая просить членов нашего клуба выйти на работу в воскресенье, чтобы укладывать мешки с песком, это просто идиотизм.

Эта мысль приходила в голову и мне. Каждую весну река выходила из берегов по нескольку раз, но это никогда не приводило к катастрофическим последствиям, тем более что сейчас дожди уже пошли на спад. Те горожане, которые жили ближе всего к реке, знали, что, когда надвигается буря, надо принять меры предосторожности: парковать машины на возвышенностях, заносить в дома из внутренних двориков садовую мебель. Все это было скорее муторно, чем опасно.

– Верно, – согласилась я. – Более того, Ливай нас вовсе не попросил. На самом деле он потребовал, чтобы мы пришли укладывать мешки с песком. Я бы послала его куда подальше, если бы не была уверена, что он выкинет меня из клуба за неподчинение или сделает мне еще какую-нибудь пакость.

В старших классах нашей школы было не так-то много клубов, так что в приложениях к моему заявлению на поступление в колледж мне надо было указать, что я член закрытого клуба старшеклассников. Я даже подумывала о том, чтобы в следующем году баллотироваться в его президенты, потому что в школе мой консультант по послешкольному обучению сказал мне, что приемные комиссии стремятся отдавать предпочтение тем абитуриентам, которые в школьной иерархии занимали руководящие позиции, а не тем, кто просто перечисляет в своих заявлениях на прием, в каких сферах жизни школы он принимал участие.

– Этот может, – сказала Морган, презрительно кривя губы. – Он конченый засранец.

– Знаешь, давай смотреть на вещи под таким углом зрения: если река все-таки разольется, мы как-никак сделаем все, что можем, чтобы спасти то прибрежное имущество наших предков, которое раньше или позже перейдет к нам по наследству.

Морган повернулась ко мне, усмехаясь моей шутке:

– Пройдет всего тридцать два дня, и мы будем официально считаться учениками выпускного класса.

– Еще тридцать два дня, – повторила я, также, как и она, не находя себе места от предвкушения и восторга.

В эту минуту мне казалось, что помешать нам с Морган классно провести вместе еще одно лето может только Уэс. Но пусть она и прятала подаренные им дрянные безделушки в ящике своего комода, он, слава богу, по-прежнему считался ее бывшим.

* * *