Последние флибустьеры

— А я слышал, как об этих водопадах всегда говорили с ужасом, — сказал Де Гюсак. — Говорят, что даже индейцы, которые слывут лучшими гребцами, не осмеливаются пройти через них.

— Ну, раз они еще очень далеко, мы можем заняться ягуарами. Лично я не засну рядом с ними.

— Честно сказать, я тоже, — согласился бывший трактирщик из Сеговии. — Я с радостью сбросил бы их в речку еще до наступления ночи.

— А ты, Мендоса? — спросил дон Баррехо. — Солнце уже садится, через полчаса наступит полная темнота. Ты готов заснуть в таком неприятном соседстве?

— Дело не из легких, — ответил баск, покачав головой. — Вы, возможно, не представляете, насколько кровожадны ягуары. Правда, индейцы порой решаются противостоять им с одним копьем, пользуясь вместо щита звериной шкурой.

— Ну, мы-то поступим лучше, — возразил дон Баррехо. — Мы своими драгинассами обрубим им когти, а наш краснокожий друг вскочит им на спину с тем самым суком, который он пытается вырвать. Жалко, что наши аркебузы еще полны воды. Давайте, друзья, пока не приключилось еще какое-нибудь несчастье.

Одержимый авантюрист смело направился к двум хищникам, решив дать им бой по всем правилам, как вдруг земля ушла у него из-под ног, как будто открылась западня. И почти в то же самое время он почувствовал, как пара челюстей вцепилась в его ногу и сжимает высокий кожаный сапог.

— На помощь!.. — закричал он.

Мендоса и Де Гюсак, стоявшие за ним, с готовностью подхватили его за руки и потянули вверх.

— Мускус!.. — крикнул Мендоса. — Там, среди корней, прячется кайман. Ты чувствуешь этот запах, такой сладкий для негритянских носов?

— Tonnerre!.. — закричал дон Баррехо и громко чихнул. — Да это не плот, а настоящий зверинец. Может, этот дружок хочет подобраться к нам?

— Возможно, он ведь откусывает корни сверху. Определенно он стремится к нам.

— Тогда придется заняться этим господином, прежде чем он откусит нам ноги. Ягуарами мы займемся позже.

Все собрались возле дыры, которая за небольшое время стала гораздо шире.

Аллигатор длиной не менее четырех метров, или лучше сказать жакаре,[116] как еще зовут этих свирепейших пресмыкающихся, оказался плененным густым слоем корней и делал отчаянные усилия, чтобы освободиться и нырнуть в реку.

Его мощнейшие челюсти, вооруженные чудовищнейшими зубами, яростно смыкались и размыкались, а лапищи понемногу расширяли его тюрьму. Да, хищник оказался взаперти, и в этом не было ничего необычного. Летом, когда высыхают граничащие с реками озерца, жакаре не находят ничего лучшего, кроме как зарыться в грязь и оставаться там в состоянии летаргического сна несколько месяцев. Пышная растительность этих краев захватывает эти водоемы и образует своими корнями сплошные сети, в которых и остаются плененными на большую часть сухого сезона рептилии. Когда же наступает время наводнений, почти всегда очень бурных, воды отрывают такие заросшие участки и уносят их в реки. Так образуются плавучие острова, и они несут с собой много сюрпризов тем, кто осмелится на них забраться.

Дон Баррехо, после того как прошел первый страх, взял в руки драгинассу и обратился к жакаре, который не переставал барахтаться с нарастающим неистовством:

— Сеньор парфюмер, мы совершенно не нуждаемся ни в вашем мускусе, ни в вашем хвосте, потому как у нас нет ничего общего с грязными неграми. Не изволите ли сказать мне, куда вас следует уколоть?

— Не паясничай, дон Баррехо, — сказал ему Де Гюсак. — Или ты хочешь дождаться, когда он подскочит и набросится на нас?

— Позволь мне сначала насладиться агонией этого зверя.

— А о ягуарах ты уже забыл? — спросил Мендоса. — Смотри: их глаза начинают поблескивать. Давай быстрей покончим с кайманом.

Но тут вперед выступил индеец, вооруженный большим обломком корня, который в какой-то степени напоминал палицу.

— Жакаре мой! — сказал он. — Ваше оружие против таких животных бессильно.

Он поднял дубину, махнул ею вперед, потом назад, словно проверяя, с какой стороны лучше нанести удар, а после резко ткнул обломком в дыру и столь же проворно вытащил свою дубинку. Кайман широко разинул пасть, а потом быстро сомкнул челюсти. Но дубинка уже проломила ему череп; кайман сначала раздулся, вобрав в себя последний глоток воздуха, и почти сразу же, после выдоха, обмяк, вытянулся и замер в неподвижности. А корни кустов снова склонились над ним, как бы прикрывая могилу животного.

— Tonnerre!.. Ну и удар! — подивился дон Баррехо. — И кто бы мог подумать, что индейцы наделены такой силой. Он убил каймана молниеносно!..

— Так всегда бывает, когда индейцам удается застать кайманов в грязевом плену, в озерцах, — сказал Мендоса, не перестававший оглядываться, потому что очень боялся стремительной атаки ягуаров. — Ты все еще намерен избавить наш плот от докучливой живности?

— Ты еще спрашиваешь? Попробуй-ка закрыть глаза рядом с этими господами, которые, вероятно, уже порядком изголодались.

— И пока хоть что-то видно, надо атаковать их, — вставил свое слово Де Гюсак.