Последние флибустьеры

— Мендоса, ты ведь всегда хвалишься меткостью своих выстрелов, не так ли?

— Иначе мне не было бы места среди флибустьеров, — ответил баск.

— Убери-ка этого человека, а мы тем временем столкнем в реку каноэ.

— Мне хватит одной пули.

Он уперся ногой в твердый песок дюны, поднял аркебузу и с большим тщанием прицелился в тень, видневшуюся возле каноэ. Дон Баррехо и другие готовы были броситься вперед, чтобы ввязаться в ожесточенное сражение ради захвата судна, куда более управляемого, чем плот.

Тишину ночи разорвал звук выстрела. Послышался крик:

— К оружию!..

Но часовой упал, сраженный меткой рулей баска.

В лагере испанцев послышались крики.

— К оружию!.. К оружию!..

Двое авантюристов и индеец, проворные, как белки, столкнули в воду каноэ, а баск побежал к ним.

— Стой!.. — завыли пять-шесть голосов. — Стой!..

— Сейчас!.. Поймайте-ка нас! — крикнул в ответ дон Баррехо, отталкиваясь от берега веслом.

Раздалось несколько выстрелов из пистолета, но расстояние, к счастью для авантюристов, уже было слишком большим.

— Правьте на середину!.. — крикнул Мендоса, схватив аркебузу Де Гюсака и выстрелив во второй раз.

Стремительное течение подхватило каноэ, а волны вытолкнули его в правый рукав Маддалены. Не прошло оно и сотни метров, как вдалеке, вверх по течению, послышались выстрелы.

Еще одно каноэ неслось по серебрящимся водам Маддалены. В нем находились три человека.

— Там ли маркиз? — спросил дон Баррехо с некоторой тревогой. — Мендоса, ты все еще уверен в своей меткости?

— Да, если мессер Вельзевул не махнет хвостом, — ответил баск.

— У меня слишком много счетов с его превосходительством сеньором маркизом, моим соотечественником.

— Попробуем преградить им дорогу тремя выстрелами, — предложил баск, перезаряжая аркебузу. — Они еще далеко, но хороший стрелок вроде меня может достать их с двух тысяч шагов. Пусть подойдут поближе.

А со второго каноэ, несшегося с огромной скоростью по реке, беспрестанно палили. Трое находившихся в лодке людей, встревоженных криками их товарищей, стреляли наугад, в надежде на случайное попадание. Но — увы! — они не были ни флибустьерами, ни буканьерами, и пули пролетали слишком высоко.

— Теперь твой черед, Мендоса, — грубо сказал дон Баррехо. — Сердце мне подсказывает, что в той лодке сидит маркиз, тот самый маркиз, который убил моего соотечественника.

— Лодку сильно качает.

— Соверши чудо, дружище. Корабли флибустьеров тоже испытывают бортовую и килевую качку, тем не менее пули всегда находят цель на мостиках галеонов.

Баск взглядом оценил расстояние.

— По меньшей мере полторы тысячи шагов, — сообщил он. — Тут бы нужен был Буттафуоко. Во всяком случае, я попробую, чтобы успокоить тебя.

Он вытянулся на кормовой банке; упором аркебузе служил борт. А тем временем каноэ все яснее обрисовывалось на серебрящейся под луной поверхности реки.

— Готов? — спросил дон Баррехо, которого, казалось, охватило странное возбуждение.

— Молчи!.. — отрывисто сказал Мендоса. — Не приставай в такой важный момент. Не знаю, там ли маркиз, но дуло моего ружья его ищет. Я тоже ненавижу этого человека, приказавшего повесить знаменитого Красного корсара. Замолчите все!..

Дон Баррехо, Де Гюсак и даже индеец словно онемели и больше не заботились о своем суденышке, которое неслось по крутым волнам. Они повернулись к великолепному стрелку, следя за каждым его движением.

А бурный поток по-прежнему зловеще шумел.

Мендоса дважды поднимал аркебузу, чертыхаясь на бешенство волн, потом выстрелил.

— Промазал, — сказал он. — Дай-ка мне твою аркебузу, дон Баррехо, а ты, Де Гюсак, приготовь свою. Так я проверю все ружья… Не разговаривать.

Он взял ружье, протянутое ему грозным гасконцем, и снова начал целиться, тогда как каноэ испанцев продолжало подскакивать на волнах.

Раздался второй выстрел, а за ним — крик. На каноэ осталось лишь двое испанцев.

— А что, если маркиз убит? — спросил дон Баррехо.

— Луна светит ярко, но мои глаза не могут различить людей в каноэ.

Гасконец повернулся к индейцу:

— Ты, который все знает, чувствует и слышит, можешь ли ты сказать мне, кто убит? Молодой или старый?

Краснокожий поглядел на него, как смотрят на безумца, потом пожал плечами и сказал с легкой иронией:

— Я больше ничего не чувствую и не вижу.

— Стреляй, Мендоса!..

— Неужели на тебя нашло кровавое бешенство? — спросил баск.

— Там, в лодке, маркиз.

— Кто тебе это сказал?

— Никто, но я порой что-то могу предчувствовать, словно этот индеец.

И в этот момент на носу каноэ сверкнули две вспышки. Так ответили испанцы на выстрел баска, но, как уже было сказано, метко стрелять на таком расстоянии могли бы только флибустьеры и буканьеры.

Целились испанцы, однако, достаточно хорошо, потому что авантюристы услышали свист крупных пуль, использовавшихся в те времена.

— Так отвечай же, — сказал дон Баррехо.

— Спокойно, дружище, — сказал Мендоса. — Хочешь попробовать, я уступлю свое место.

— В данный момент я не смогу сделать абсолютно ничего.

— Тогда будь здоров! Этот маркиз вывернул тебя наизнанку, мой бедный друг.

— Согласен. Доверимся твоему ружью.

— Так-то будет лучше, — ответил Мендоса.