То же я ощущаю, когда я перехожу к шкафу и принимаюсь вынимать из его ящиков платья, брючные костюмы и унылые юбки с цветочным узором, вышедшие из моды много лет назад. И вдруг натыкаюсь на то, чего так долго ждала. В дальнем углу шкафа, прикрытый какой-то коробкой, притаился небольшой сейф. Маленький, всего с одним отделением, в котором я замечаю крохотную замочную скважину, похожую на скважину в моем домашнем секретном ящичке. И в точности как у меня, ее окружает паутина царапин, оставшихся после того, как его взломали.
Сомнений в том, что Сэм была здесь, больше не остается. Эти царапины – ее рук дело. Иначе и быть не может.
Рука тянется к цепочке, на которой висит мой ключик. Он по-прежнему при мне, хотя до дома отсюда очень далеко. Он дает ощущение стабильности, хотя на самом деле после появления Сэм моя жизнь пошла кувырком.
Я с силой дергаю ящичек и открываю его. Внутри аккуратно сложены три папки.
Самая верхняя – синяя, не подписанная. Открыв ее, я вижу перед собой что-то вроде альбома для газетных вырезок. Ксерокопии статей из газет и журналов, распечатанные материалы из Интернета. Все о резне в женском студенческом клубе. Некоторые предложения в них подчеркнуты синей ручкой. Поля испещрены вопросительными знаками и грустными рожицами.
Вторая папка красная, третья белая. Одна посвящена Сэм. Другая мне. Я знаю это, даже их не открывая. Сложить дважды два здесь не составляет труда: три Последних Девушки, три папки.
Папка Сэм красная. Внутри материалы, касающиеся событий в «Найтлайт Инн», включая статью из журнала «Тайм», так впечатлившую меня в детстве. На них Лайза тоже оставила пометки. На полях нацарапаны слова, фразы и даже целые предложения.
На самом дне папки две газетные вырезки, обе без дат.