Последние Девушки

Конечно, не должен, и я не преминула бы его отчитать, если бы у меня не болела голова и мне не хотелось бы так сильно сменить тему.

– А теперь, когда мы установили, что у меня плохая память, пришло время объяснить, зачем я здесь. Минута пошла.

Джона сразу берет быка за рога, будто торговец на краткой презентации своего товара. Я начинаю подозревать, что он тренировался. Он говорит с гладкостью, которая достигается многократными репетициями.

– Вы недвусмысленно дали понять, что не желаете обсуждать то, что с вами произошло. Я понимаю вас и принимаю вашу позицию. Я буду говорить не о вас, Куинси, – хотя если вам захочется что-то обсудить, знайте, что я всегда рядом, – а о Саманте Бойд.

– Вы сказали, что она меня обманывает. В чем?

– Я до этого доберусь, – отвечает он, – но мне хочется знать, что о ней известно вам.

– А почему вас так интересует Сэм?

– Не меня одного, Куинси. Видели бы вы, какой интерес вызвала статься о вас двоих. Сумасшедшее число просмотров в Интернете.

– Если вы еще раз заикнетесь об этом материале, я встану и уйду.

– Простите, – говорит Джона, и его шея слегка краснеет. Мне приятно видеть, что он хоть немного стыдится своих поступков. – Возвращаемся к Сэм.

– Вы хотите, чтобы я ее поливала грязью, – говорю я.

– Нет! – возражает он, но слишком резкий и высокий голос свидетельствует о том, что я права. – Просто хочу, чтобы вы поделились со мной тем, что вам известно. Вроде краткой биографии.

– Под запись или как?

– Я бы предпочел под запись, – говорит Джона.

– Какая жалость, вам не повезло.

Он начинает меня раздражать. От этого голова начинает чуть больше пульсировать болью, посылая в ноги неугомонную дрожь.

– Давайте пройдемся.

Мы покидаем библиотеку и направляемся в сторону Шестой авеню. В парк стекается все больше людей, которые заполняют асфальтовые дорожки и охотятся на выстроившиеся вдоль них вожделенные скамейки. Нас с Джоной тесно прижимают друг к другу, в итоге мы вынуждены шагать плечом к плечу.

– Публика действительно жаждет узнать о Сэм как можно больше, – говорит он. – Что она собой представляет. Где все это время скрывалась.

– Она не скрывалась. – По какой-то причине мне жизненно необходимо ее защищать, будто она тут же узнает, если я не стану этого делать. – Просто особенно не светилась.

– Где она была?

Перед тем как что-то сказать, я долю секунды выжидаю, раздумывая, стоит ли отвечать на его вопрос. Но ведь я сюда затем и пришла, разве нет? Хотя и постоянно твержу себе, что это не так.

– Бангор, штат Мэн.

– А почему так неожиданно вышла из тени?

– Решила встретиться со мной после самоубийства Лайзы, – говорю я, тут же спохватываюсь и поправляюсь, – то есть убийства.

– И вы хорошо ее узнали?

Я вспоминаю как Сэм красила мне ногти. Мы ведь друзья, правда?

– Да, – говорю я.

Такое простое слово. Всего две маленькие буквы. Но сколько всего за ними стоит. Да, я узнала Сэм, точно так же, как она узнала меня. И я ей не доверяю. И уверена, что она не доверяет мне.

– Вы совершенно уверены, что не хотите поделиться сведениями о ней? – спрашивает Джона.

К этому моменту мы уже подошли к столикам для пинг-понга – одной из этих «уникальных особенностей Нью-Йорка». Оба в настоящий момент заняты: один пожилой азиатской четой, другой двумя офисными бездельниками, которые, ослабив галстуки, стучат по мячику. Несколько мгновений я не свожу с них глаз, придумывая, как бы получше ответить Джоне, и наконец говорю:

– Это не так просто.

– Я знаю нечто, что может заставить вас передумать, – говорит мне Джона.

– О чем это вы?

Глупый вопрос. Я и так знаю, о чем он. О большой лжи, которую Сэм мне скормила. Тот факт, что Джона владеет информацией, недоступной мне, доводит меня буквально до белого каления.

– Просто скажите мне, что вам известно, Джона.

– Мне бы и самому этого хотелось, – говорит он, опять почесывая голову, – нет, правда. Но хороший журналист не будет так легко делиться сведениями с несговорчивым источником. Я это к тому, что если вы хотите узнать у меня сверхсекретные данные, то должны предложить что-то взамен.

Мне хочется уйти больше чем когда-либо. Я знаю, что обязана так поступить. Велеть Джоне оставить меня в покое, отправиться домой и провалиться в сон, в котором я так нуждаюсь. Но мне по-прежнему надо знать, как много Сэм мне наврала. Одно исключает другое.

– Тина Стоун, – говорю я.

– Кто это?

– Так сейчас зовут Саманту Бойд. Несколько лет назад она официально изменила имя, чтобы избавиться от домогательств типов вроде вас. Именно оно помогло ей все эти годы держаться в тени. Фактически Саманты Бойд больше не существует.

– Благодарю вас, Куинси, – говорит Джона, – думаю, мне удастся накопать кое-какие сведения о жизни Тины Стоун.

– Потом расскажете, что вам удалось узнать.

Это не вопрос. Джона признает это кивком головы.

– Разумеется.

– Теперь ваша очередь. Выкладывайте, что вам известно.

– Это касается той самой статьи, которую я поклялся больше никогда не упоминать. Особенно фотографий к ней.

– И что с ними?

Джона делает глубокий вдох и поднимает руки, заявляя о своей полной невиновности.