Последняя одиссея

– Не разводи панику, Мак, – со вздохом посоветовал сидевший по правому борту худой брюнет. Если описывать его одним словом, лучше всего подошло бы «угловатый». Казалось, он весь состоит из острых углов: от колен и локтей до выступающего подбородка и высоких скул.

– Даже при нынешних тревожных тенденциях, – продолжил брюнет, – описанное тобой если и случится, то через сотни лет. Видел я твои данные и данные НАСА. Провел собственные корреляции и экстраполяции: когда речь идет о климате и цикличной природе планетарной температуры, то число переменных в игре становится слишком высоким для твердых…

– Знаешь, Нельсон, я бы твои оценки беспристрастными не назвал. Ты же на зарплате у «Аллайд глобал майнинг».

Елена по-новому взглянула на геолога. Когда ее представили Конраду Нельсону, никто и словом не обмолвился, что он работает на горнодобывающую компанию.

– А кто выдал грант тебе, Мак? – парировал Нельсон. – Консорциум «зеленых»? Они уж точно не влияют на твои оценки.

– Данные есть данные.

– Правда? Скажи еще, что их нельзя исказить. Трактовать в свою пользу.

– Можно, конечно.

Нельсон приосанился, явно поверив, что доказал свою точку зрения, однако его оппонент еще не закончил.

– «АГМ» только этим и занимается, – напомнил Макнаб.

Нельсон показал ему средний палец.

– На-ка вот, интерпретируй.

– Гм-м, похоже на признание моей правоты.

Нельсон фыркнул и опустил руку.

– В общем, я предупредил: данные можно истолковать неверно.

Туман резко пошел на убыль, расступаясь и открывая то, что лежало впереди.

Нельсон решил поставить точку.

– Оглянись и скажи, что ледники скоро закончатся.

В сотне ярдов впереди мир оканчивался стеной льда. Ледник простирался насколько хватало глаз. Его неровный фасад напоминал укрепления замороженного замка с покрытыми изморозью парапетами и ветхими башнями. Свет утреннего солнца преломлялся на поверхности, раскрашивая ее во все оттенки синего: от бледно-голубого до зловеще черного. Воздух искрился крохотными кристалликами.

– Вот это громадина, – произнесла Елена, ощущая, впрочем, что никакими словами величину этого монстра не передать.

Улыбка Мака сделалась еще шире.

– Так точно. Хельхейм простирается на четыре мили в ширину и уходит на сотню с лишним миль в глубь материка. Местами толщина льда превышает милю. Это один из крупнейших ледников, питающих Северную Атлантику.

– Вот он, стоит, – сказал Нельсон. – И еще сотни лет никуда не денется.

– Нет, если учесть, что Гренландия ежегодно теряет триста гигатонн льда.

– Это ни о чем не говорит. Ледяной щит Гренландии всегда переживал взлеты и падения. Один ледниковый период сменяется другим.

Елена отключилась, предпочитая не слушать спор, тем более что оппоненты все дальше уходили в подробности. Враждовать они не враждовали, им просто нравилось дискутировать. Те немногие, кто жил в таких суровых условиях, сплачивались духовно и бранились по-дружески, даже эти двое, совершенно по-разному смотрящие на климатические изменения.

Елена рассматривала молчаливые сияющие горы. Рулевой, инуитский[8] старейшина с круглым плотным лицом и непроницаемым взглядом черных глаз, ловко вел лодку в ледяном лабиринте, одновременно попыхивая костяной трубкой и огибая каждую глыбу по широкой дуге. Вскоре Елене стала понятна причина таких маневров – когда один с виду небольшой айсберг перевернулся, сделав полный оборот и обнажив массивный ледяной шельф. Окажись они в этот момент поблизости, гора потопила бы лодку.

Елена быстро вспомнила о скрытых опасностях.

Даже имя ледника намекало на угрозу.

– Хельхейм… – пробормотала Елена. – Царство Хель.

– Точно, – услышав ее, произнес Мак. – Ледник назвали по имени царства мертвых у викингов.

– Кто его так назвал?

Нельсон тяжело вздохнул.

– Кто ж знает? Какой-нибудь скандинавский исследователь, наделенный язвительным чувством юмора и любовью к северной мифологии.

– Мне кажется, корнями история уходит глубже, – поделился соображением Мак. – Инуиты верят, что бывают коварные ледники, рассказывают об этом детям и внукам. Хельхейм как раз коварный ледник. По инуитскому поверью, он служит пристанищем для Tuurngaq, что в переводе означает «дух-убийца». Демон.

Рулевой сплюнул за борт и проворчал:

– Не поминай.

Видимо, суеверия жили и по сей день.

Мак понизил голос:

– Держу пари, некоторые из этих древних легенд и послужили истинной причиной, по которой Хельхейм получил свое имя.

Елена огляделась и решилась-таки задать вопрос, не дававший покоя с тех самых пор, как она села в лодку:

– Куда именно мы направляемся?

Мак указал на черную арку в ледяной стене. Они уже достаточно приблизились к ней, чтобы Елена сумела разглядеть проход, тенистую расселину в фасаде. Обрамляющий ее лазурный лед словно бы светился изнутри.

– На прошлой неделе откололся крупный кусок, обнажив широкий канал протаивания.