Последняя гавань Белого флота. От Севастополя до Бизерты

Центральный — оперативный — зал бункера напоминает патио итальянского дома: во «дворик» выходят окна-балкончики кабинетов Верховного главнокомандующего экспедиционными войсками, а также командующих видами войск — генерала Александера, адмирала Каннигхама и маршала авиации Теддера Кабинет Эйзенхауэра по-спартански прост: черный стол, за ним стул, в углу — американский флаг и вид на огромную карту Сицилии. Из всех келий эта карта превосходно видна К ней приставлена лесенка-стремянка. На ней оператор-манекен готовится передвинуть условный значок корабля... Внизу — огромный стол-планшет надводной и воздушной обстановки. Девушки в наушниках передвигают деревянными лопаточками — точь-в-точь как у крупье казино — макетики кораблей и самолетов. Они делали это поминутно, получая информацию из центрального узла связи.

Восковые фигуры в настоящих униформах за шифровальными столами, штабными картами, телефонными пультами безмолвно разыгрывают историческую драму — война вокруг Мальты. Впрочем, безмолвие относительное: из динамиков — рев немецких самолетов и разрывы бомб... Керосиновые лампы с электрическими язычками «пламени» помигивают в такт взрывам весьма натурально.

Если не считать эти застывшие фигуры, в бункере почти безлюдно. Редкий турист отвлечется от солнечных бухт на это мрачное подземелье, где затаился по темным углам тревожный дух самой яростной войны на планете.

Впереди меня идет господин весьма преклонных лет. В оперативном зале он надолго замирает и буквально впивается глазами в огромную карту. Он не отводит от нее взгляда и пять, и десять минут... Я уже возвращаюсь, а он все промеряет глазами трассы былых сражений.

Знакомимся: Иоахим Бауэр, бывший летчик люфтваффе, а ныне пенсионер из Кёльна.

— Я летал бомбить Мальту с аэродромов на Сицилии. Лёту сюда было всего полчаса. Мои бомбы не попали в этот бункер. Вместо них сюда попал я, — шутит старик. — Мог ли я подумать тогда, что однажды войду в подземный кабинет самого Эйзенхауэра и увижу эту наисекретнейшую карту? Это просто невероятно! Я потрясен...

Я тоже. Среди многочисленных манекенов в американских и британских мундирах вдруг ожил реальный участник тех страшных дней, а вместе с ним ожило и это музейное подземелье, эта карта... Иоахим Бауэр наводит на нее свой «кодак»: вспышка, вспышка, вспышка! Я тоже вскидываю свою фотокамеру...

На минуту мне становится не по себе. В этом подскальном мире сместились все времена и понятия. И вот мы с германским военным летчиком фотографируем в американском бункере наисекретнейшую карту с планом высадки союзного десанта на итальянское побережье...

Невольно сравниваю бункеры вождей Второй мировой войны. У Сталина в Самаре, пожалуй, самое прочное и заглубленное — оно уходит в земные недра на 37 метров, даром, что вождь ни разу там не побывал. У Черчилля в Лондоне, пожалуй, самое легкомысленное укрытие — в подвале обычного жилого дома, подкрепленное подручными средствами. Зато в личной спальне полный комфорт, под кроватью даже фаянсовый ночной горшок — как вызов германским ракетам и авиабомбам. У Гитлера в «Вольфшанце» («Волчьем логове») самое толстостенное боевое перекрытие — из десятиметрового армированного бетона. Он боялся ударов только с воздуха, хотя его полевая Ставка за всю войну ни разу и не была обнаружена авиаразведкой.

У Эйзенхауэра на Мальте, пожалуй, просторнее и комфортабельнее, чем где бы то ни было. Впрочем, все относительно. Главное, что ни одна из бомб не проверила на прочность эти бетонные черепа мозговых центров войны. И во всех них, как своеобразные вечные огни, круглосуточно горят на столах вождей настольные лампы. Кроме бункера Гитлера. Он пребывает в руинах, в которые обратили его саперы вермахта, перед тем как навсегда покинуть «Волчье логово» фюрера.

На выходе из бункера Эйзенхауэра посетителей провожает плакат с вещими словами: «Уходя отсюда, помните: за ваше завтра мы отдали свое сегодня».

* * *

На Мальте в одной из бухт Одиссей встретил нимфу Калипсо. Она его так очаровала, что он смог оторваться от нее только через семь лет. Наверное, поэтому наш «Одиссей» приписан именно к Мальте, то бишь к порту Ла-Валетты.

В Ла-Валетте приняли пресную воду. Все-таки в порту приписки — вода подешевле выйдет.

А странно все же: румын под мальтийским флагом, с греческим именем на борту, с филиппинской командой следует в украинский Крым, чтобы доставить русских пассажиров в Севастополь. Чудны дела твои, Господи!

* * *

На судне у нас само собой возникло офицерское собрание, куда вошли два капитана 1-го ранга, то есть мы с Игорем Горбачевым, представителем газеты Черноморского флота «Флаг Родины», полковник-казак Валерий Латынин, замечательный поэт, и подполковник Сергей Нелюбов, эксперт по оружию Росохранкультуры из Калуги. Есть еще и несколько генералов, но они себя не афишируют в силу принадлежности (даже былой) к службе внешней разведки.

* * *

За полночь «Одиссей» отдает швартовы. Грустно уходить из уютного города, полыхающего огнями в темное и, похоже, уже штормовое море. Но сколько раз уже так было...