Последняя девственница королевства

— Невероятная строптивость, — выдохнул Корональ, чуть качая головой, глядя, как отблески пламени из камина кладут теплые блики на медово-прозрачную кожу девушки, делая ее еще прекраснее. — Высокомерие и упрямство!

— Все же, — шепнула Нова, чувствуя его близость, ощутив на своей обнаженной спине его осторожные ласковые ладони, — я была принцессой…

Вокруг них воцарилась тонкая, хрупкая тишина. Все люди вдруг куда-то делись, исчезли даже расторопные служанки, которые натянули на Нову пылающую огненную шкуру — платье. Было так тихо, что слышны были потрескивания поленьев в камине и тонкий свист пара в закипающем чайнике. Корональ и Нова стояли неподвижно, боясь вспугнуть установившееся перемирие, разглядывая друг друга, осторожно знакомясь с тем, чего не замечали друг в друге раньше — упрямство и взрывной характер, твердость и трогательно бесстрашие. И к этому надо было как-то привыкнуть, притереться, приспособиться, чтобы начать все заново, вероятно — с симпатией.

— Кухня в саже, со служанками и крысами — не самое подходящее место, где можно… поговорить, — выдохнула Нова смущенно, чувствуя, что еще миг — и его улыбающиеся губы коснутся ее губ, и повторится головокружительный и прекрасный поцелуй который Корональ подарил ей на испытании.

Он рассмеялся и совершенно в тон ей ответил:

— Ты забыла, что я, все же, был прислугой?

Его пальцы разглаживали кожу на ее обнаженной спине, ладонь поглаживала, неспешно повторяя каждый соблазнительный изгиб ее тела, и девушке не были неприятные эти неспешные, осторожные, теплые прикосновения. Напротив — ей вдруг захотелось, чтобы Корональ был с не так же ласков и нежен, как с Прекрасной, которую он целовал на глазах у всех, когда думал, что в испытании ему помогла именно она. Нова чувствовала уколы ревности, ей не покоя не давала мысль о том, что его поцелуи, его ласки, которые он сейчас подарит — это будет справедливо. Это казалось ей естественным и этого она жаждала больше всего на свете.

«Я отдала ему старые долги, я сделала для него так много, как не сделала для него даже любящая его женщина, — думала Нова, слушая бешенные удары собственного сердца, — так неужели я не заслужила того, чтобы почувствовать его благодарность мне? Неужто в его душе нет места ни капле теплого чувства ко мне?! Это было бы просто честно… Ничего более… всего один поцелуй, самый невинный… одно лишь шелковое, осторожное прикосновение…»

И неизвестно, сколько бы еще длилось это прекрасное мгновение, любование друг другом, осторожные прикосновения пальцев девушки, нерешительно перебирающих черные блестящие пряди, перевязанные синей атласной лентой, если бы вдруг Корональ не изменился в лице, не ухватил бы грубо Нову за талию и не вскинул бы ее себе на плечо, словно дикарь, желающий утащить свою добычу в свое логово.

Девушка, ошарашенная, напуганная этой внезапной грубостью после осторожной нежности, закричала — и уже оказавшись висящей на плече Короналя вниз головой, кверху полуобнаженной попой, с которой от рывка еще ниже сползло платье, заверещала еще громче, в ужасе дрыгая ногами, потому что по полу, вышагивая на длинных черных тонких ногах, бегали отвратительные пауки, порождения нечистой магии.

— Нечисть! — яростно взревел Корональ, над головой раскручивая пролившийся из его руки водный хлыст. Отступая так ловко, как только мог, чтобы ни одна омерзительная паучья лапа даже не касалась и носка его серого замшевого сапога, он яростно хлестал своим хлыстом по противно пищащим паукам, высекая осколки камней из пола и стен, по которым попадала магическая струя воды. Хлыст разрывал паучьи тела, но насекомых наползало все больше, они заполнили все углы шевелящейся тьмой. Воздух наполнился скрежетом, потянулись тонкие блестящие паучьи нити, и Нова с ужасом увидела, что водный кнут разбивается о них, режется на множество кусков и раз за разом удары не доходят до мелких мерзких чудовищ.

Пауков было слишком много; они лезли изо всех щелей, карабкались страшной ожившей мглой, заплетая комнату смертоносной паутиной, одной алмазно поблескивающей ниткой которой, казалось, можно было б и голову человеку отрезать. Магические насекомые наступали, жадно протягивая отрастающие до невероятной длины лапы к магу, увеличивались в размерах, становясь просто громадными монстрами. Нова не знала, почему Корональ так боится даже прикосновения к себе этих тонких лап, но чувствовала — что-то недоброе случится, если это произойдет.