Последняя битва

Можно спрятаться в лесах или даже в Западных Дебрях и жить там вне закона. Каждый день к ним будут присоединяться говорящие звери и жители Орландии. Набрав силы, они наконец выйдут из убежища, уничтожат тархистанцев (которые к тому времени потеряют бдительность), и Нарния возродится. В конце концов, случилось же такое во времена Мираза!

Тириан слушал его и думал: «А как же Таш?» В душе он был совершенно уверен, что ничего этого не будет. Однако вслух ничего не сказал.

Ближе к холму все, конечно, замолчали. Начиналось самое сложное. Путь до задней стены хлева занял более двух часов, и, если его описывать, потребуется несколько страниц. Путешествие от каждого крохотного прикрытия к следующему было отдельным приключением, а в промежутках долго ждали и часто понапрасну пугались. Если вы играли в разведчиков, вы знаете, что это такое. На закате они, целые и невредимые, добрались до рощицы остролиста ярдах в пятнадцати от хлева, пожевали сухарей и легли.

Началось самое худшее: ожидание. К счастью, детям удалось поспать пару часов; они, естественно, проснулись, когда похолодало. Что хуже всего – им ужасно хотелось пить, а раздобыть воду не было никакой надежды. Лопуха трясло от волнения, и он ничего не говорил. А Тириан спал так сладко под боком у Алмаза, словно в королевской кровати в Кэр-Паравале, пока звук гонга не разбудил его. Он сел, увидел костёр по другую сторону хлева и понял, что час пробил.

– Поцелуй меня, Алмаз, – сказал он, – ибо это наша последняя ночь на земле. Если я в чём-нибудь, большом или малом, провинился перед тобой, прости меня сейчас.

– Дорогой мой король, – сказал единорог, – я почти хочу, чтоб вы были виноваты и я мог простить вас. Попрощаемся. Мы знали вместе немало радостей. Если б Аслан предложил мне выбор, я не выбрал бы ни другой жизни, кроме той, что прожил, ни другой смерти, кроме той, что нас ждёт.

Они разбудили Дальнозора (тот спал, сунув голову под крыло, отчего казалось, что у него совсем нет головы) и поползли. Лопуха оставили за хлевом (конечно, не без добрых слов, потому что никто на него больше не сердился), велели ему не двигаться, пока за ним не придут, и заняли позицию справа от хлева.

Перед хлевом, всего в нескольких футах от Тириана и его товарищей, только что разожгли костёр. Множество нарнийских созданий толпилось по другую сторону. Тириан сперва не мог разглядеть ничего, кроме десятков глаз, как нам бывают видны только глаза кролика или кошки, если их осветят фары. Звук гонга стих. Откуда-то слева появились трое. Первым шел Ришда-тархан, тархистанский военачальник. Вторым – Обезьян. Тархан держал его за лапу, тот хныкал и бормотал: «Не идите так быстро, не надо, я себя плохо чувствую! О, моя бедная голова! Эти полночные собрания меня доконали. Обезьяны не привыкли вставать по ночам. Я не летучая мышь. Ох, моя бедная голова». Третьим, мягко и важно, высоко подняв хвост, шествовал Рыжий кот. Они направились к костру и прошли так близко от Тириана, что могли его увидеть. К счастью, они смотрели в другую сторону. Однако Тириан слышал, как Ришда-тархан сказал Рыжему:

– Теперь, о мудрейший из котов, займи своё место. И смотри, сыграй свою роль как следует.

– М-мяу, рассчитывайте на меня, – сказал Рыжий. Он обогнул костёр и уселся среди зверей в первом ряду, так сказать, в партере.

Потому что происходящее больше всего походило на театр. Ряды нарнийцев напоминали публику, небольшая поляна перед хлевом, где горел костёр и куда тархан с Обезьяном вышли говорить с толпой, походила на сцену, сам хлев – на декорацию, а Тириан и его друзья как бы выглядывали из-за кулис. Позиция была великолепная: если они вылезут из засады, то окажутся в кругу света у всех на виду, а так, в тени, заметить их почти невозможно.

Ришда-тархан подтащил Обезьяна к огню. Оба стояли лицом к зверям, то есть спиной к Тириану и его друзьям.

– Теперь, Обезьян, – тихо сказал Ришда-тархан, – произнеси речь, которую вложили в твой рот мудрые головы. – При этом он слегка пнул его кончиком носка.

– Оставьте меня, – проворчал Хитр. Однако выпрямился и громко начал: – Слушайте вы, все. Случилось ужасное. Гнусное. Гнуснейшее из всего, что когда-либо происходило в Нарнии. Аслан…

– Ташлан, дурак, – прошептал Ришда.

– То есть Ташлан, конечно, – сказал Обезьян, – жутко сердит.

В страшной тишине звери ждали, что за новые испытания готовят им. Шестеро в укрытии затаили дыхание.

– Да, – сказал Обезьян, – вы и представить себе не могли, что кто-то осмелится на такое, пусть даже и за тысячу миль отсюда. Да ещё в то самое время, когда Сам Ужасный среди нас – здесь, в хлеву, позади меня. Какой-то гнусный зверь нарядился в львиную шкуру и бродит здесь неподалёку, выдавая себя за Аслана!

Джил подумала, что Обезьян помешался. Он что, собирается рассказать всю правду? Послышалось рычание, полное ужаса и гнева: «Кто он? Где он? Попадись он мне в зубы!»

– Его видели прошлой ночью, – провизжал Обезьян, – но он удрал. Это осёл! Обычный жалкий осёл! Если вы увидите этого осла…

– Р-р-р-р! – рычали звери. – Лучше ему нам не попадаться!..