Последняя битва

– Ты прибыл на встречу с Каранноном. Как и я. Не имеет смысла скрывать очевидный факт. Думаю, что мы почти договорились не злоумышлять друг против друга, чтобы не срывать миссии, важные для нас обоих. Остается тот же вопрос. Как мы теперь будем? Мы поневоле станем шпионить один за другим, выслеживать. Неужели ты сможешь относиться ко мне без подозрения?

Галвин отрицательно замотал головой:

– Калимдорцы – воины чести. Так, кажется, говорят? Ты исполняешь свой долг, а я – свой. Мы враги, но мы можем уважать друг друга. Без лести скажу – имя Шакнара всегда вызывало уважение в армии Лиги. Да и у меня лично – тоже.

– Безрассудством Галвина Громмарда в бою восхищаются даже в Шенке… – в тон ему ответил старый орк.

Комплименты были сказаны словно дополнения к верительным грамотам. Внутри каждого из них по-прежнему сидело враждебное недоверие. К их столику подошел слуга в белом кухонном фартуке.

– Простите, господин, а не вы случайно заказывали вчера вечером жареного гуся?

– Я. И что?

– Так его сготовили, а вы изволили уснуть с дороги. Я сказал поваренку в лед его положить. Можем на ужин разогреть, заправить заново. Если пожелаете, конечно. Хороший гусак, жирный.

Галвин поднял на Шакнара вопросительный взгляд:

– Как ты относишься к жареным гусям?

Впервые за разговор «Жизнь в сапогах» улыбнулся:

– К жареным? Сугубо положительно. Когда еще новобранцем был, помню, умыкнули мы гуся. Прямо с деревенской околицы. Весь белый, только на хвосте несколько перьев черных, как у ворона. Потом зажарили на двух мечах. Сейчас сказал – и сразу слюнки потекли.

– А мы пару куриц увели как-то у крестьян. На постое. Жрать хотелось до одурения. Кухня где-то, как всегда, потерялась…

– Сколько я перепорол этих обозных, ты даже не представляешь.

– Отчего не представляю? Отлично представляю. До того у нас дошло, веришь, холостым пальнули по кашеварам, – Галвин вспомнил, что слуга до сих пор стоит рядом, и с воодушевлением распорядился. – А принеси-ка нам, любезный, пива жбанчик. Холодненького, с ледка. А гуся ты, малый, взбодри на угольях! Шакнар, ты пиво пьешь? С раннего утра?

– Пью ли я пиво с утра?! А приходилось ли тебе, Громмард, надираться прямо в карауле?

Инженер покаянно вздохнул:

– Было дело, один раз даже девок привели. Потом прятали их в кустах от префекта лагеря. До того нализались за ночь тминной водки с этими особами, что утром друга плечами в строю поддерживали. Сотник добряк был. Глаза отвел.

– Слуга! Водки нам немедленно!

Глава 8 Когда дипломатия всего лишь объясняет очевидное

В рычании львицы слышались истерические нотки. Положительно, она была на грани нервного срыва.

– Спокойно, Хала, спокойно, – терпеливо продолжил увещевания Шакнар. – Это, – он запнулся. – Это – теперь не враг. Успокойся.

Пума ответила хозяину почти кошачьим мяуканьем, но шерсть на ее загривке по-прежнему стояла дыбом.

– Еще секунда – и она заговорит, – засмеялся Галвин. – Хозяин, скажет, ты что творишь? Этот гном тебе в спину стрелял! Не согласна я с ним дружить!

Орк устало опустился на корточки.

– Где уж тут зверю разобраться, когда у нас самих кругом голова идет.

– Хватит пытаться. Меня после каждого раза потом трясет полчаса. Не подпустит она меня.

Шакнар бросил на Халу укоризненный взгляд:

– Вот отчего ты такая упертая? Ладно, пойдем в загон, нагулялись.

Уже двенадцатые чутки они поджидали Караннона в «Славе металлургов». Феомант ракшей не спешил с визитом. На шестой день Громмард доехал до южной заставы, нашел там синего демона-таможенника и попытался выяснить, что вообще происходит. Ответ был лаконичен: «Ждите. Едет». Оказавшись вдвоем в незнакомом городе, он почти все время проводил вместе с Шакнаром. Военное прошлое сблизило их. В первый же вечер после очного знакомства они засиделись в кабаке, опорожнив целую батарею пивных кружек. Вокруг шумел мирный, веселый и хмельной Фаркрайн, а над их столом витали призрачные миражи былых сражений. Только теперь эти картинки прокручивались с двух разных сторон. И каждый ловил себя на мысли, что говорят они, по сути, на одном и том же языке. Потом они снова пили и по очереди пели военные песни. А после горланили вместе, сами толком, не понимая, что и о чем. На следующее утро Шакнар зашел за гномом, чтобы пригласить его на пешую прогулку – обоим стоило хорошенько проветрить больные головы. Так и сложилось их совместное бытие: как только один куда-то собирался, заходил за вторым и, наоборот. О будущем оба предпочитали не распространяться. Просто двум бойцам нежданно выпал отпуск. А уж где, кто из них служит – никого не касается.