Последняя битва

Отряду Шакнара отвели место для постоя на окраине Бегенча. Привычные к кочевой походной жизни орки расположились в палатках на пустыре, а обожающие комфорт гоблины заняли несколько домов, которые им на время освободили радушные хозяева. Глава города, его непотребство Джи Эм, устроил ради гостей из-за Саравакского перевала большой прием. Было пиво и много горячей вкусной еды. Для изголодавшихся калимдорцев забили два десятка овец, которых изжарили на вертелах, столы ломились от яств из рыбы, что в изобилии водилась в чистых горных ручьях неподалеку.

Да и после пира отряд Шакнара не испытывал недостатка в продовольствии. Местные жители тащили на пустырь кошелки с черепашьими и птичьими яйцами, волокли вяленое мясо и прочую снедь, от которой даже приходилось отказываться – слишком велико оказалось у населения желание подкормить «солдатиков». А как млели от рослых калимдорцев местные девицы! Суровые воины сами просто растаяли от такой великой порции женского внимания. Вечерами на пустыре пестрели цветастые платья гоблинских красоток, слышался их звонкий смех, а поскольку туда регулярно подтягивались музыканты, то и музыка. Вообще поляна, где разбили лагерь обоерукие орки, вскоре превратилась во что-то вроде места, где постоянно проходит карнавал и всякие развлекательные мероприятия. Со всей округи туда заглядывали охотники повеселиться. Кутилы несли с собой глиняные кувшины вина, тащили на тележках жбаны с крепким элем. Вечерами, когда песни стихали, солдаты травили у костров байки, а любители военных рассказов слушали их с открытыми ртами. В ночи вокруг лагеря гуляли и перешептывались влюбленные парочки. Поначалу напротив бивуака калимдорцев постоянно дежурил наряд местных блюстителей закона, но потом, после разговора с Сонгалом, успокоенные стражи порядка удалились и более не появлялись.

– Ваших буянов, ежели что, мы как-нибудь утихомирим. А когда набедокурит кто из наших… В общем, если случится что-то серьезное, я сам поутру притащу в магистрат его голову, – пообещал рыжий крепыш. – Да только это вряд ли. У меня ребята подобрались суровые, но спокойные. Выдержки им не занимать. А если заскучаете – так сами к нам наведывайтесь. Поляна широкая, места всем хватит.

Шакнару с его питомицей отвели небольшой уютный домик, чуть вдалеке от слишком оживленного пустыря. На второй день к нему подселился Ханчи. Гоблин заявил, что шум по ночам мешает отдыхать, а доглядывать за солдатами ему неохота, к тому же там и так все в порядке. Юкагир скинул все дела на Сонгала, а сам целыми днями пропадал на охоте с местными добытчиками. Передавал свои навыки, обучал стрельбе из лука юношей Бегенча, словом – нашел себе занятие по душе.

Подвал их временного обиталища оказался забит всяческими припасами – от бидонов с соленостями до подвязанной под потолком шеренги копченых колбас. Шакнар сначала постеснялся пользоваться чужим добром и столовался на общем коште, зато Ханчи сразу, без зазрения совести начал каждый вечер заныривать в погреб и таскать наверх домашние деликатесы. На упрек командира отряда гоблин ответил мудреной фразой:

– Не переживай. Это в кредит. Проценты ужасно выгодные. Жуй давай и не думай лишку. Халочка-деточка моя, хочешь вкуснятины?

Ханчи взял на себя все переговоры с местной властью. Так было условлено с самого начала, так что Шакнар и не собирался возражать. Гоблин целыми днями пропадал в центре Бегенча, «вел дела» и «решал вопросы», а вечерами взахлеб рассказывал, как здесь все ловко устроено и сколько выгодных перспектив рисуется впереди. Раны Халы совсем поджили, бегенчские лекари не подвели, поэтому «Жизнь в сапогах» стал настойчиво напоминать гоблину о том, зачем они сюда прибыли. Воинский долг, присяга. Шенк. Эти слова стали глуше звучать в сознании, и это беспокоило старого орка.

Когда они шли по улице, за прыгающей на трех лапах Халой все время увязывалась стайка ребятишек. Теперь Шакнар перестал бояться за детвору – он видел, как отлично малыши поладили с грозной львицей. Он замечал своих ветеранов, которые о чем-то застенчиво беседовали с девушками через калитки после гуляний, и от этого зрелища тревога орка становилась сильнее. В нем самом что-то словно развинчивалось. Какая-то, казалось, навсегда сжатая пружина или механизм. Еще немного и что-то случится. Произойдет перемена, после которой он уже не сможет вернуться к прежним мыслям и облику. Оттого Шакнар все сильнее теребил своего переговорщика. Ханчи вызвался обеспечить ему встречу с феомантом Каранноном, духовным лидером ракшей. От ее исхода, быть может, зависела вся миссия калимдорского отряда.

Они с Халой добрались до калитки их уютного пристанища. Вечер уже наступал с гор прохладой, каменная мостовая понемногу отдавала дневное тепло.

– Ну, прощайся, – сказал Шакнар девочке.

– Пока, киска! – малышка обняла львицу за покрытую шрамами шею и побежала к матери, которая уже встречала дочку на пороге соседского домика.

– Так и льнет к прохожим мужчинам, – улыбнулась орку стройная, миниатюрная гоблинка с раскосыми глазами.