Последнее танго в Бруклине

– Да-а, разное я повидал, но чтобы мышей с собой таскать… – протянул водитель. Рихард прыгнул в машину вслед за последним санитаром.

– Мне тоже ехать? – спросил Колесико.

– Давай, – кивнул водитель, – рядом со мной располагайся.

– Ни в коем случае! – так и завизжал Рихард, потом взял себя в руки. – Зачем вам ехать, вы лучше Эллен дождитесь, она сейчас подойдет. Расскажите ей, что случилось. Скажите, я постараюсь сделать все, чтобы его откачать.

– Ладно, док, – ответил Колесико. Захлопнулись дверцы, «скорая» отъехала, оглашая окрестности пронзительным воем сирены.

Младший, ничего не понимая, поторопился спрятаться в канаве.

Очутившись наконец в метро с коробкой бутербродов под мышкой, Эллен ни о чем не могла думать, кроме как о подгоревшем беконе. Целый фунт испортила, сплошные черные хлопья. И квартира вся в дыму, запах, словно мусор тут сжигали. Еще хорошо, что кухня не запылала.

Она проветрила помещение, отскребла сковородку. Подумала было: кину, мол, по куску сыра на хлеб, как-нибудь на этот раз обойдутся без дополнительных калорий. И протеин всем им действительно необходим.

Она прошла три квартала до ближайшей бакалеи, купила еще бекона, обжарила. В конце концов, ради Джелло она готова и время потратить, и силы.

Как только «скорая» подкатила к дверям отделения Неотложной помощи, Рихард с санитарами из «Сент-Джозефа» вытащил носилки, чтобы не терять ни секунды.

– Молодцы, – похвалил он бригаду «скорой помощи». Они молча улыбались.

– Для вас стараемся, доктор Вандерманн, – ответил за всех водитель.

– А то, – подхватил кто-то из бригады. – Покажите мне врача, который ради какого-то бродяги станет выходные свои тратить.

– Но ведь мы клятву Гиппократа давали, это наша обязанность.

– По воскресеньям она отменяется, клятва эта. Для всех, кроме таких, как вы, док, а вы один на миллион.

– Спасибо, ребята, спасибо большое.

И он помчался в больницу, оставив их восхищенно качать головами.

За пультом сидела пожилая сестра.

– Ну, что у вас такое? – вяло поинтересовалась она.

– Несчастный случай с летальным исходом. Тело отправьте в морг, побыстрее. Я сейчас выпишу свидетельство о смерти.

Она, не взглянув на него, протянула Рихарду пустой бланк.

Бен и ключ не успел повернуть в двери, как створки распахнулись. Мэрион еле сдерживала ярость.

– Куда это тебя носило?

– Прокатиться захотел.

– Прокатиться?

– Угу, заодно и к себе в зал наведался.

– Так ты ездил в Бруклин?

Бен исподлобья взглянул на нее:

– Оставь меня в покое.

Но она не поняла его откровенного намека.

– Ты же подвергаешь себя страшной опасности.

– Угомонись, Мэрион. – Устал он, расстроен, а тут еще ее истерики надо выслушивать.

– Как можно в твоем состоянии затевать такие поездки!

– Послушай, Мэрион, я не инвалид. И врач сказал, что меня поддержат физические упражнения, причем побольше заниматься надо.

– Вот и занимайся этими упражнениями тут, дома. Незабудки по сей день не высажены.

– Завтра высажу.

Мэрион пристально разглядывала его.

– Мне не нравится, как ты выглядишь, отец. Приготовлю тебе горячую ванну. А потом…

– Я сам могу себе ванну приготовить, – в голосе его появилась решительность.

С минуту она все смотрела на него, потом снисходительно улыбнулась.

– Ты сегодня и без того утомился. Хорошо, отдыхай, я ухожу. – Мэрион направилась к дверям. – Скоро суп тебе принесу.

Шла бы ты в задницу со своим супом. Терпеть он не может, когда с ним как с младенцем обращаются, а она и вовсе хочет лишить его всякой инициативы. Причем ничего тут он сделать не может, вот что всего противнее.

Гомес, дежуривший в этот день в морге, сидел, положив ноги на стол. У него как раз был перерыв, никакой срочной работы – можно посмаковать свою телятину с поджаренным хлебом. Когда вкатили носилки с телом Джелло, он и не обернулся. Санитар тут же исчез. Ну да, живые тут не задерживаются, как же. А мертвяки в их услугах не нуждаются, могут и обождать. У Гомеса в лавке вообще спешить не принято, и никто из его клиентов по этому поводу с жалобами не обращался, вообще ни с какими жалобами, прошу заметить.

– Доброе утро, Гомес, – приветствовал его Рихард, улыбаясь.

Гомес чуть удивился: нынче воскресенье, а что-то он не припомнит, чтобы по выходным к нему врачи заявлялись, но все равно от телятины его ничто не отвлечет.

– А, здравствуйте, доктор Вандерманн, – пробормотал он с набитым ртом.

– Приготовьте вот это тело, пожалуйст.

– Вы вскрытие делать собираетесь? – у Гомеса глаза на лоб полезли от удивления.

– Нет, просто мне нужны для исследования образцы тканей…

– Какие исследования воскресным-то утром, док? Что-то не слыхал я, чтобы лаборатории по выходным работали.

– Послушайте, Гомес, это же редкий случай, чтобы к нам попал с улицы свежий покойник и притом без родственников, так что никаких возражений и протестов не предвидится.

Гомес расхохотался.

– Так бы сразу и сказали, док. – Он прервал свою трапезу, рукавом вытер губы, с тоской взглянул на кусок вишневого торта, оставшийся на тарелке. – А как же его десерт?