Последнее прибежище

Потом выяснилось, что Черновол и Лукьяненко не всегда были убеждёнными антисоветчиками. В молодости один был комсомольским, другой — партийным работником. Я раньше не знал этого и был сильно удивлён тем, что корифеи тогдашнего национализма оказались бывшими коммунистами и комсомольцами. Если ты не веришь в идеалы партии, зачем вступал в неё?

Ситуацию с Лукьяненко и Черноволом хотелось бы продемонстрировать на примере поэта Осипа Мандельштама, чьей биографией я занимался в своё время досконально.

Этот поэт был буквально обласкан советской властью. Получил от неё пенсию в 41 год, как писали, «за заслуги в русской литературе», регулярно печатался, зарабатывая громадные гонорары, купил добротную квартиру в Москве, лично знал многих руководителей страны, включая Бухарина, Дзержинского и Ежова, вместе с ними отдыхал на правительственных дачах.

Такое привилегированное положение настолько вскружило Осипу Эмильевичу голову, что он решил включиться в подпольную антисоветскую борьбу. Как показали дальнейшие события, никаким борцом он не был и включился в борьбу ради того, чтобы «получить адреналин», как принято сейчас выражаться. Внести, если так можно выразиться, остроту в свою жизнь.

Он написал антисталинское стихотворение «Мы живём, под собою не чуя страны…» и читал его разным людям практически насильно, забывая, что у них из-за этого могли быть неприятности. Тогда хватало и реальных антисоветских заговоров, поэтому невольных слушателей Мандельштама могли бы по ошибке причислить к одному из таких. И вот когда поэта арестовали, он сразу же выдал всех тех, кому читал своё стихотворение, назвав их поимённо. Наказали его тогда нестрого, всего лишь высылкой из Москвы, но поэту и этого хватило, чтобы понять, что политическая борьба не для него, и он до конца жизни славил Сталина в своих стихах, как бы пытаясь загладить вину за единственное антисталинское стихотворение, которое он написал из озорства.

Впрочем, это не помогло. Через какое-то время, уже после окончания ссылки, поэта снова арестовали и дали ему пять лет лагерей. Но этот арест был следствием разборок уже в писательской среде. Во время своего процветания Мандельштам вёл себя вызывающе, вплоть до того, что позволял себе раздавать пощёчины классикам литературы. Когда главный покровитель поэта Николай Бухарин был всемогущим, Осипу Эмильевичу всё сходило с рук. Но после падения Н.И. Бухарина враги, которых успел нажить Мандельштам, воспользовались этим и отомстили.

В общем типичная житейская ситуация в среде творческой интеллигенции. Хотя срок ему дали по тем временам маленький, но на беду поэт не дожил до освобождения. Он умер в больнице пересыльного лагеря от паралича сердца. Этого хватило, чтобы посмертно из Осипа Мандельштама создали образ былинного богатыря, стойкого борца со сталинизмом, хотя на деле никакой борьбы, кроме написанного по глупости стихотворения, не было.

Глава 3. Как Герой Украины Дмытро Павлычко расправился с Героем Украины Иваном Дзюбой

То же произошло и с украинским литературоведом Иваном Дзюбой, бывшим комсоргом Сталинского пединститута. В 1960-х он написал книгу «Интернационализм или русификация?». Эта книга вполне отвечала политике проводимой тогда руководством компартии. Даже первый секретарь ЦК КПУ П.Е. Шелест прочитал рукопись Дзюбы, приказал её размножить и распространить среди высших партийных чиновников. Это было во время очередной волны украинизации, спущенной сверху. Большинство современных украинских националистов не читали книгу Дзюбы. Они слышали о ней из истории и думают, что это нечто героическое, нечто антикоммунистическое. В отличие от националистов, я прочёл эту книгу и скажу, что редко можно найти произведение, столь сильно восхваляющее В.И. Ленина. Книга Дзюбы буквально набита цитатами из сочинений Владимира Ильича.

А дальше произошло недоразумение. Книга И.М. Дзюбы появилась в печати за рубежом раньше, чем в СССР. Заграничные националисты стали пользоваться в своей деятельности цитатами из «Интернационализма или русификации». Разгорелся скандал, чем не замедлили воспользоваться враги Ивана Михайловича из числа украинской творческой интеллигенции. А надо сказать, что атмосфера среди украинской творческой интеллигенции была куда более склочной, чем среди российской, о которой говорилось выше.