Последнее прибежище

После этого на Украине разгорелся крупный скандал. И только то, что в это же время начались события, связанные с так называемым Евромайданом, спасло Ирину Фарион, так как внимание общественности было переключено на более актуальные события. Но случай с Фарион показателен не только для текущей политики, но и для истории, ибо он демонстрирует абсолютную приспособляемость украинских националистов, показывает их готовность служить сильному, при этом рабски попирая слабых.

Давайте для начала рассмотрим моральную сторону вопроса.

Партия «Свобода» всегда заявляла о себе как об идеологической организации. Но всё оказалось далеко не так. Подтверждений этому много, вплоть до того, что многие «свободовцы» исповедуют крайний антисемитизм, а сама партия финансируется по многим данным украинскими олигархами еврейского происхождения. Но особенно показателен пример с Фарион.

Интересно было наблюдать развитие ситуации именно в тот момент, когда начиналось разоблачение «коммунистического» прошлого этой дамы.

Когда появилась информация, что до того, как стать яростной националисткой, при советской власти Фарион была яростной коммунисткой, она вначале всё это отрицала. Ирина Фарион публично заявляла, что информация о её коммунистическом прошлом является результатом деятельности «свободоненавистников из медведчуковско-промосковских и антинационалистических сайтов». Слово «свободоненавистники» здесь надо понимать по отношению к названию партии.

Это некрасиво, хотя бы потому, что «нашкодивший» член партии пытался свою личную ответственность переложить на всех.

Вот цитата, более рельефно отражающая вышесказанное. Эти слова Ирина Фарион произнесла, когда отвечала на вопрос, была ли она в Компартии или нет. Даю в переводе на русский.

«Говорю вам, плебеи и лакеи, московские прихвостни, региональные наёмники, от кипианских до монтянско-шельмо-мокрицких — Нет… Это лишь ещё одна бессильная, а потому такая никчемная борьба с националистической «Свободой», которая является единственной угрозой в современном политикуме на пути уничтожения украиноцентричных ценностей и убийственной мировой глобализации… Искренне благодарна вам, плебеи, что даже таким способом вдохновляете на борьбу и одновременно раскрываете свою выхолощенную и гнилую сущность. «Свобода» же наоборот будет триумфально шагать страной вместе с миллионами наших однодухов…».

В этих словах, если убрать отсюда шелуху свойственных Фарион, как и другим националистам ругательств, чувствуется беспомощность. Видно, что человек хочет свою личную ответственность сделать коллективной ответственностью всей партии. И в этом она не так уж и не права. Там почти все такие, за исключением тех, кому «посчастливилось» родиться и вырасти уже после падения СССР, и кому не пришлось поэтому «задрав штаны, бежать за комсомолом» или выклянчивать у начальства партбилеты КПСС ради успешной карьеры.

Тех, кто сидел в советских тюрьмах, в «Свободе» практически нет. Большинство националистов процветали при советской власти будучи «пламенными ленинцами», процветают они и сейчас, став не менее «пламенными бандеровцами». Просто «пламенность» советских времён переродилась у них в ярость. Всё же коммунистическая власть была на порядок добрее и человечнее националистической.

Вернёмся к Фарион. Лидер «Свободы» Олег Тягнибок подвергся массированной критике от поклонников Фарион за то, что он её не защищает от нападок. Это было видно из интернет-публикаций в то время, когда Фарион категорически отрицала своё членство в КПСС. Хотя любому здравомыслящему человеку было ясно, что не защищает потому, что прекрасно осведомлён как о компартийном прошлом конкретной Фарион, так и многих тысяч других «фарионов» из числа украинских националистов. Такие уж они люди — эти националисты.

Глава 2. Психология «борцов с системой»

Когда я был депутатом украинского парламента в середине 1990-х, мне довелось познакомиться с тогдашними кумирами украинских националистов — Вячеславом Черноволом и Левком Лукьяненко. Особенно близко познакомился с Лукьяненко, который был моим заместителем в следственной комиссии Верховной Рады. Неоднократно слушал рассказы Левка Григорьевича о том, как он сидел в камере смертников, как боролся с советской властью.