Последнее плавание адмирала

Инспектор замолчал, надеясь услышать, что на это скажет Уэр, но старик лишь кивнул и продолжил молчаливо попыхивать своей трубкой. Ридж попробовал зайти с другой стороны.

– Уэр, а почему носовой фалинь на лодке викария был обрезан, а не отвязан? – внезапно спросил он.

Тот улыбнулся:

– Потому что другого ничего не оставалось, как сказали бы мальчишки викария, если бы вы их спросили. Это убийство, конечно, меня не касается, но я все утро размышлял над ним.

– Мне бы очень хотелось услышать выводы, к которым вы пришли, – тихо промолвил Ридж. – Почему вы, например, говорите, что носовой фалинь лодки викария нельзя было отвязать?

– Я не пришел ни к каким выводам, в том смысле, что не знаю, кто убил адмирала, если вы об этом. Однако легко сообразить, как лодки оказались именно там, где их нашли.

– Вам, наверное, легко, – заметил инспектор, – однако вы мне очень поможете, если все объясните.

– Хорошо, начнем с лодки викария. Пока мальчишки дома, ее не держат в лодочном сарае, а привязывают к свайной подпорке прямо на реке. Иногда ребята помнят, что надо снимать весла и уключины, когда выходишь на берег, но чаще всего забывают. Я видел их оставленными там десятки раз.

Теперь предположим, что они плавали на ней вчера вечером и привязали ее во время прилива или же его начала, что могло произойти между семью и десятью часами. Вы обнаружите, что в любой приливной реке самый высокий подъем происходит в первые три часа прилива, а самый резкий спад – в течение первых трех часов отлива. Итак, они подходят к берегу, когда вода поднялась довольно высоко, и что же они делают? Один из них стоит на носу и привязывает фалинь к свайной подпорке. Оба они – ребята взрослые, могут затянуть узел за метр-полтора над водой. Потом они с помощью шеста разворачивают корму, и теперь можно прыгать на берег. Наверное, они боялись опоздать к ужину и в спешке забыли снять и вытащить весла и уключины.

Инспектор Ридж кивнул. Пока он не узнал ничего нового.

– Теперь возьмем лодку адмирала, – продолжил Уэр. – Насколько я слышал, ее видели вскоре после десяти вечера или в самом лодочном сарае Рэндел-Крофта, или вплотную к нему. А вот в чем я почти уверен: если ее брали между десятью вечера и часом ночи, то вверх по течению не гребли. Не очень-то поплаваешь на веслах в такой тяжелой лодке против отлива в три узла. Уж поверьте мне, если на ней и плавали, то вниз по течению, а не вверх.

После часа ночи – по сухопутному времени, а не реальному – все могло быть по-разному. До четырех утра отлив вниз по течению оставался бы слабеньким, самое большее – один узел. Против него мог грести кто угодно, и потребовалась бы пара часов, чтобы, особо не напрягаясь, подняться вверх от Уинмута. Это ясно?

– Разумеется, – кивнул Ридж. – Все сводится вот к чему. Если адмирала убили в его лодке, она скорее всего находилась где-то ниже по течению от Рэндел-Крофта вплоть до Уинмута, так?

– Да. Вот теперь мне кажется, что убивший его вернулся назад в его лодке вместе с трупом. Предположим, он вернулся во время «мертвого» прилива. Этот субъект, кем бы он ни был, видит лодку викария, привязанную к свайной подпорке прямо на реке, и тут ему приходит в голову переложить туда труп. Он ставит лодки рядом, перемещает тело, и что же он делает потом? Как ему отшвартовать лодку викария?

– Не вижу особых трудностей, – ответил инспектор. – Ее же пришвартовали не цепью с замком.

– Вы не понимаете, к чему я сейчас клоню! Так вот, когда он вернулся, вода почти спала, и уровень реки опустился на метр или чуть больше с того момента, как лодку пришвартовали. Если только он не великан, он не смог бы дотянуться до узла, разве что вскарабкался бы по свае. Ему оставалось лишь одно – обрезать носовой фалинь. И есть одна вещь, которую вы, возможно, не заметили. Носовой фалинь сделан из почти новенькой манильской веревки в четыре сантиметра толщиной.

– Я заметил, что она относительно новая. Но сейчас я не понимаю, какое это имеет отношение к делу.

– Вы когда-нибудь пробовали обрезать новую манильскую веревку обычным карманным ножом? Нет, пробовали? Но уж поверьте мне, что работенка эта не из легких. А если и обрежете, то у вас останется размочаленный конец. Но тут веревку обрезали ровно, словно резанули ее одним движением очень острого ножа. В любом разе, ее обрезали, и лодка стала дрейфовать.

Уэр выколотил трубку и снова принялся медленно набивать ее. Он достал из кармана плитку табака и осторожно отскоблил немного от нее себе в ладонь.

– Это острый ножик, – произнес он. – Я держу его, чтобы нарезать себе табачку. Но я бы и не подумал, что им можно за один проход обрезать тот носовой фалинь. Нет, там использовали нож поострее и потолще.

Пока Уэр продолжал набивать и раскуривать трубку, инспектор Ридж напряженно размышлял. Видимо, адмирал Пинестон снова вывел свою лодку и пошел на веслах вниз по течению. В таком случае адмирала убили где-то поблизости от Уинмута, а тело достигло места, где его обнаружили, примерно так, как предположил Уэр. Но можно ли как-то это подтвердить и доказать?