Последнее небо

Дитрих вновь смотрел в свое собственное лицо. Снизу вверх. А Зверь, ставший Готом, смотрел сверху. Маска растаяла так же быстро, как появилась.

– Мыслей не читаю, – сообщил сержант без всяких эмоций, – но понимать их вполне способен. Ты, майор, умница. Но романтик. Тобой управлять даже проще, чем другими.

– Верю, – сказал Гот, – проще. И ты это делаешь. И то, что тебя сейчас кидает по всей эмоциональной шкале, это просто очередные твои игрушки. И сейчас ты за мой счет развлекаешься от души. Верю. Во все. Можешь добавить еще пункты, я их приму безоговорочно. А если все-таки нет?

– Я, кажется, поторопился тебя хвалить.

– Ничего. Доброе слово и кошке приятно. Смотри, что получается. Твое плохое настроение забирать некому – все при тебе остается. Над тобой тоже никого нет, только небо. А вокруг люди, еда, мелочь такая, ты на них вообще смотреть не привык. Но здесь так нельзя. Здесь тебе нас спасать пришлось. Потом жить с нами. Нашими глазами смотреть. Одним воздухом дышать. В одном небе летать. Многовато получается с непривычки. А привычки у тебя нет. Могу поспорить, ты всю жизнь от людей прятался.

– Или ты от водки глупеешь? – в пространство спросил Зверь.

– Может быть. – Гот пожал плечами, – А может, ты и вправду меняешься. В обе стороны сразу. В свою, звериную, машинную, небесную. И в нашу. В человеческую. Сколько личностей за день ты через себя пропускаешь? Не меньше чем по десятку. Думаешь, это бесследно проходит? Как бы так выразиться-то поизящнее. В твоем стиле. Да, вспомнил! Налицо конфликт двух линий развития. Одна из которых убивает в тебе человеческое. Вторая – наоборот, будит.

– Бред.

– Конечно, – согласился майор. – Только почему-то очень… неприятно, да? Неприятно, хоть и не больно пока, знать, что таким, как мы, ты никогда не станешь. Что нас все время нужно контролировать, держать на цепи и в наморднике, ненужные мысли давить в зародыше. Иначе покусаем. Того и гляди насмерть. А если и нет, так самого на цепь посадим. Убивать тебя и в самом деле нельзя, уж очень много ты пользы приносишь, значит – на поводок, а того лучше – в клетку. И по-другому не будет. Никогда. Или ты нас, или мы тебя.

– Красиво излагаешь. Но неправильно. Это как с шизофренической логикой, слышал о такой? Построения железные – не придерешься, а посылки не верны. Невозможны даже. Ты мне человеческий взгляд изложил, майор. А я не человек. Я никогда человеком не был и не стану.

– Не захочешь? Или не сможешь?

– Вопрос некорректен. Какой-нибудь волк… – поморщился брезгливо. – Дались мне эти волки, крокодил какой-нибудь сможет стать человеком? Или захочет? Нет. Он крокодил, он даже дрессировке не поддается, мозги не так устроены. Максимум, чего удавалось добиться на всяких там фермах – узнавания тех, кто кормит. Я вот тебя узнаю. И Улу. А крокодилов на фермах знаешь для чего держат?

– Кто тебя сломал, Зверь? – хмуро спросил Гот. – За что? Или зачем? Какой кретин это сделал? Могу поспорить, с тебя цельного было бы куда больше пользы, чем с такого, как сейчас.

– Человеческие мерки. – Зверь уже потерял интерес и к разговору, и к самому Готу, а сейчас ему, похоже, стало совсем скучно. – Не меряй ты меня по себе. Я таким родился. И таким же помру. Только сильнее стану раз в двести.

– Не верю. Ты ведь не с самого рождения озверел. Был же у тебя когда-то дом, родители, друзья, может, даже девушка любимая.

– Что? – Зверь постарался не рассмеяться и почти сумел превратить смех в сдавленное фырканье. – Майор… ты еще смешнее, чем я думал…

– Это комплимент? – поинтересовался Гот.

– Это чистая правда. Извини. – Зверь вздохнул глубоко, сосредоточенно стер с лица улыбку. – Не обижайся, ладно? И вообще, забудь. Я не в настроении. Ты под руку попался. Развеселил. Спасибо. Больше не трогай меня, если я прячусь, и все будет нормально. Спокойной ночи.

Он отвернулся от Гота, пошел в глубину склада.

– Отбой в полночь, – заметил Гот, – а сейчас только одиннадцать.

– Слушай, – Зверь обернулся, уже по-настоящему недовольный, – я ценю твою заботу, и все такое, но ты лучше об остальных думай. Под тобой двадцать человек, и ты за всех отвечаешь. А у меня здесь дел на всю ночь.

– И приказ насчет хотя бы шести часов сна тебя не касается?

– Нет. Мне спать не обязательно.

Гот рывком поднялся на ноги. Подошел к Зверю, заглянул в мерцающие глаза.

– Не в настроении, говоришь? А почему? Ты же у нас всегда можешь объяснить словами то, что чувствуешь. Ну так объясни мне.

– Полтора часа в компании счастливых идиотов любого доконают. – Зверь отвел взгляд. – Хрена ли тебе надо, Гот?